Дух дышит, где хочет.
А человек?
В актуальности размышления и со-размышления об
«опрокинутой духовности», пожалуй, мало кто усомнится. Представляется, что не
труд (трудятся и животные), не ум и даже не речь (а как же глухонемые?), а
именно духовное начало, духовность является отличительным признаком человека. И
чем выше это начало, тем человечнее человек. Это прекрасно понимали, вернее, чувствуя осознавали, в древнем мире. Но
об этом забыли, вернее, перестали это чувствовать,
в современном мире. Современный мир являет собой трагическую картину гибели
человеческого, т.е. духовного, в человеке. Духовность опрокинулась в
материальность, вертикаль все более огоризонталивается…
Духовность. Как много о ней сегодня говорят на самых
разных уровнях: от политического и философского до религиозного. Как много
«слов о»: духовности, Боге, любви, человечности. Так много, что эти слова уже
заслонили Слово. Так много всяческих истин (апофеоз плюрализма и релятивизма),
что не видно, не чувствуется той единой Истины, перед которой смолкают все
уста, о которой не говорят, о которой молчат, бережно и трепетно, с
благоговением храня ее в своем сердце.
Сердце. «Сердце – седалище мысли», – считали в Древнем
Египте. Идеей кордоцентризма пронизана вся русская религиозная философия конца XIX- начала XX века.
«Сердечный человек» – одно из главных понятий философии И.Киреевского.
«Духовное сердце» в исихазме (мистическое направление в православии), анахата
чакра (чакра (санскр.) – энергетический центр) в индуизме – то место, где
человек встречается с Богом, с Любовью, с Высшей Истиной.
Каждый человек идет своей дорогой к Богу, Истине и
Любви. А когда он к ним приходит, то понимает, что Бог, Истина и Любовь – не
три, но одно. Этого понять нельзя.
Это передать словами нельзя (отсюда
распространение безмолвной передачи учения в буддизме). Это можно лишь пережить самому, если на это будет воля
Божья (в исихазме особо подчеркивается, что для встречи с Богом нужны две воли:
Божья и человеческая).
И эта встреча возможна только в сердце, духовном сердце человека. А если сердце покрыто
непробиваемым панцирем цинизма, скептицизма, прагматизма и эгоизма (я-изма)?
Тогда остается, в лучшем случае, лишь «говорить о», «думать о», «читать о»
духовности, Боге, религии, Истине и Любви.
Трагедия современной цивилизации заключается в том,
что она забыла о сердце, о живом человеке
и возвела на золотой трон г о л о в у, у м,
бес-сердечный ум. Сердцу же позволено
умом лишь выполнять физические (биться) или физиологические (секс) функции. Не
удивительно, что в результате Божественную Любовь низвели до физического секса.
Любовью занимаются в строго
определенное головой для этого время, как занимаются строго определенное время
бизнесом, политикой, наукой etc.
И науке, и бизнесу, и политике, и даже философии
сегодня не до сердца. А почему собственно «даже»? Ведь с XVII века ratio «правит
балом» в западной философии. Вероятно поэтому, русский космизм и кордоцентризм
рассматриваются на Западе как нефилософские, вернее, «недостаточно глубоко
философские» исследования. И к этой точке зрения, увы-увы, присоединяемся мы,
привыкшие с эпохи Петра I «плясать под
дудку» Запада и заглядывать с благоговением и без-граничным доверием ему «в
рот», забывая о своей само-бытности.
А что же волнует сегодня умы человеческие? Праксис.
Принцип пользы и выгоды во всем.
Прагматизм. Даже в философии, являющейся метафизической в своей основе,
ведущими стали такие направления, как «практическая философия» и «философия
науки». Что говорить о философии, если и «духовные школы» сегодня «обучают
духовности» для получения максимальной личной выгоды во всех сферах
человеческого бытия. Гуру, духовные учителя превратились в торговцев духовными
знаниями, извлекающими весьма ощутимые прибыли из своей торговли. Это ли не
опрокинутая духовность?
Духовность. Дух-овность. Носитель духовности –
носитель Духа, носитель искры Божьей в сердце, причастный к Богу, Небу,
Космосу. Человек, встретившийся с Богом, встречается с Вселенной в сердце
своем, ощущает свое единство с Вселенной, с Богом. Живет перед очами Бога.
Дышит Богом. И, конечно, отдает (и отдает с величайшей радостью и безграничной
надеждой, верой и доверием) свою свободу Богу. «Да будет воля Твоя», – говорит
Христос, говорит духовный человек.
Свобода. Это один из вечных вопросов, волнующих
человека с древности. Но приближают ли нас «слова о» свободе к Свободе?
Приближают ли нас «слова о» Боге к Богу, Логосу, Слову? Становимся ли мы
свободнее, провозглашая свободу, отстаивая
свободу, борясь за свободу, идя за нее даже на смерть и жертвы (в том
числе кровавые)? Или, может, это одна из социальных игр – «игра в свободу»?
Как между словами и Словом лежит часто непреодолимая
пропасть, так и между физическими и социальными свободами, к которым
большинство людей стремится, и Высшей Божественной Свободой лежит непреодолимая
иногда для некоторых пропасть. Более того, люди «без сердца», т.е. заключившие
свое сердце в прочную скорлупу «Эго» и прагматизма, даже представить себе не
могут свободы без этой скорлупы. «Можно ли быть свободным, утратив свое «Я»,
отдав его другому, пусть даже самому Богу?» – вопрашают они. Будучи людьми
социальными, эти люди не способны возвыситься до духовной свободы.
И тут встает вопрос о природе свободы и ее типах. По
аналогии с разделением, конечно условным, людей на три типа: материальный,
социальный и духовный, свобода может быть также трех типов: материальной,
социальной и духовной. Рассмотрим эти типы.
Материально-физическая
свобода заключается, прежде всего, в
отсутствии ограничений физической жизнедеятельности и жизненного пространства.
Такой свободой и стремлением к ней обладают и животные. Примерами ограничения
этой свободы являются, в частности, клетка, цепи, тюрьма («лишение свободы
сроком…»).
Говоря о физической свободе, интересно, на мой взгляд,
рассмотреть в этой связи соотношение «Я» и тела. В зависимости от характера
этого взаимоотношения изменяется и характер свободы человека. На вопрос «Я –
это мое тело?» возможны следующие ответы:
1. Да, «Я» – это мое тело, а что же еще? В этом случае
тело властвует над «Я», прихоти и желания тела становятся желаниями «Я».
Особенно властно в теле командуют желудок и, в определенном возрасте и в
определенных обстоятельствах, половые органы. «Я», таким образом, превращается
в раба своего тела, верно служит ему и готово на всё, переступая иногда через
всё, ради властных приказов тела. Это поведение характерно для человека
физического типа, который всуе, на словах, провозглашает свободу и даже, якобы,
борется за нее, а, по существу, остается рабом
своего тела.
2. Нет, «Я» – это не мое тело. Здесь возможны
различные вариации поведения человека.
1) «Я» властвует над телом, презирает его, считает
главной причиной всех человеческих грехов, а потому всячески борется со своим
телом, истязает и умерщвляет свою плоть, дабы «освободить место» для духа и
избавиться от соблазнов плоти. Дух возвеличивается, плоть уничижается. Такое
отношение к телу характерно для аскетизма, получившего наибольшее
распространение в период Средневековья, особенно среди монашества.
Но, бичуя свою плоть, свое тело, «Я» тем самым
показывает, что оно не любит себя. Ибо тело – сосуд духа, без тела – человек не
человек, а либо ангел, либо бес-плотный дух. И коль Бог дал человеку и дух, и
душу, и тело, то Богу виднее что
дать человеку. И восстание против тела есть, таким образом, восстание против
Бога.
Здесь имеет место иллюзия свободы от тела, иллюзия
свободы духа, так как такой человек целиком поглощен проблемой умерщвления
своей плоти, истязания своего тела, т.е. тело-центрирован, тело-ориентирован,
а, следовательно, зависим от тела.
2) «Я» руководит телом, но руководит с любовью,
заботится о нем, как отец заботится о сыне, хозяйка о своей доме. А дом – это
там, где тебя любят. Тут тело – дом для души и духа (в предыдущем случае тело рассматривалось как тюрьма духа и души).
При таком взаимоотношении «Я» и тела «Я» выбирает, что важнее, а тело
слушается. Но, повторяю, «Я» руководит, а не командует, властвует. Как водитель
руководит машиной, но заботится о ней. Здесь не только нет насилия, но оно
исключено, ибо насилие всегда порождает насилие (по закону бумеранга: «Всё
возвращается»).
Такое отношение более характерно для истинной святости.
Такое отношение имело место, в частности, у Иисуса Христа, который говорил: «Возлюби
ближнего твоего, как самого себя» (Матф.22,39). То есть, надо научиться любить
себя, чтобы научиться любить других. А что касается аскетизма, то и Христос, и
Будда отрицательно относились к нему, осуждая его как лицемерие (смотрите,
какой я духовный и святой, как я истязаю свою плоть!), т.е. аскетизм более
носит физически-социальный, нежели духовный характер.
Социальная
свобода. Это, собственно, тот аспект
свободы, над разрешением которого не одно поколение мыслителей «ломали свои
перья». Социальная свобода часто связывается с необходимостью (в частности, в
марксизме), долгом (кантианская традиция). «Необходимость, долг и свобода?» –
недоуменно вопрашают оппоненты этой точки зрения, к которым присоединяюсь и я.
В экзистенциализме свобода видится, прежде всего, как выбор (кстати, именно в
этом контексте свобода рассматривается в Библии).
Мне ближе точка зрения, согласно которой социальная
свобода – это наличие выбора, насущная потребность в выборе и способность к
выбору для достижения самореализации человека в обществе (часто эта
самореализация понимается как возможность проигрывания импонирующей социальной
роли – здесь человек включается часто в «маскарад масок», социальные игры, в
том числе, игру в свободу), а также готовность нести ответственность за свой
выбор «на собственных плечах» (в отличие от Адама и Евы, на которых большинство
людей очень похожи, переложивших бремя своей
ответственности на других).
Но всегда ли
человек хочет выбирать? (Вспомним глубокий социальный анализ феномена «бегства
от свободы» у Э.Фромма). Всегда ли в социуме человек имеет выбор и может
выбирать? Отнюдь. Здесь не может не прийти в голову мудрая мысль К.Маркса «Жить
в обществе и быть свободным от общества нельзя». «От» нельзя. Да, конечно. А «для»
можно? Быть свободным для общества можно? Здесь намечается переход к третьему
типу свободы – духовной.
Духовная
свобода предполагает, как и
духовность, связь с Духом, Богом, Космосом. Связь с Духом дает человеку
безграничную (поистине космическую) свободу, но и возлагает на него
безграничную ответственность (не только за себя, за общество и человечество, но
и за Космос). Где истинная свобода, там всегда истинная ответственность.
Связь с духом в духовной свободе нашла отражение, в
частности, в таких понятиях, как «в-дох-новение» (вдох-дух), т.е. дух «вошел» в
человека; «о-дух-о-творение», т.е. дух творит через человека, являющихся
наиболее характерными для творческого, т.е. духовного процесса. (Кстати, Бог
представлен в первой главе Первой Книги Моисея «Бытие» прежде всего как Творец
всего сущего, со-творивший и человека, и всяческую тварь, т.е. творения).
Творчество всегда свободно. Заставить творить нельзя, заставить делать можно. Заставить
верить и любить нельзя, заставить выполнять религиозные предписания и исполнять
роль любящего (мужа, жены, ребенка, гражданина) можно. Творчество
осуществляется всегда по собственной воле при наличии вдохновения, то есть
«посещения» человека Духом (вспомним исихазм: встреча с Богом осуществляется
при наличии двух воль – Бога и человека). При отсутствии в-дох-новения
(отсутствии желания Духа «посетить»
человека) творчество невозможно. Поистине, Дух дышит, где и когда хочет. А
человек? А человек либо во власти своего «Эго», закрывающего его от Духа, либо
покорен Божьей воле, обретая Божественную благодать, истинную свободу и
способность к творчеству.
Поэтому в истинном творчестве «халтура» невозможна,
немыслима (разве может Дух «халтурить»?). Бог-Творец доводит творение до
совершенства не потому, что так надо, так велит долг, а по своей воле, свободно, потому, что иначе не может. «И увидел Бог, что это (т.е. то, что он сотворил – Н.Ш.) хорошо (выделено мною – Н.Ш.)» (Быт.1). «Делатель» же старается часто не по своей
воле. Он зависит от другого и других (работодателя, общественного мнения,
общественного спроса и т.д.), поэтому тут нет свободы, тут «зависимость от».
Истинная свобода есть духовная свобода, предполагающая
свободу от тела, от социума (общественного мнения) и от своего «Я». Да, и от
«Я» тоже. Ибо «Я» из инструмента
власти-насилия, субъекта правления и подавления превращается в «Я-Бога» в
смысле органической связи с Богом, Небом, Абсолютным (или Святым) Духом. В
индуизме это состояние свободы проявляется в мокше – слиянии атмана
(Я-личности) и Брахмана (Мирового Духа); в буддизме – в нирване – освобождении
от цепей сансарического существования (выход их колеса сансары) и слиянии с
Великой Пустотой; в суфизме (мистическом направлении ислама) – в любовном
экстатическом опьяняющем (символ – вино) слиянии с Аллахом; в исихазме – в
обожении, видении Фаворского Божественного Света.
Вспомним глубокие слова Августина Блаженного «Верь в
Бога и делай, что хочешь». «Делай, что хочешь» – это же формула свободы! Но
человек, верящий в Бога, всегда и везде хочет того, что хочет Бог. Именно в этом суть веры в Бога, единения человека и
Бога, Божественной, духовной свободы.
Воля Бога всегда во благо человеку и человечеству,
даже если мы этого блага не видим и не понимаем, в чем оно состоит, ибо пути
Господни неисповедимы. Воля же человека, его «Эго», доходящее до
антропоцентризма, человека, отошедшего от Бога и противопоставившего себя Ему,
привела сегодня человечество к катастрофе. Человечество вымирает.
Как вымирает? – возразите вы. Ведь численность людей
на Земле постоянно растет. Численность физических людей растет, численность
духовных людей катастрофически падает. Социальная человекоцентристская свобода
переродилась в произвол и насилие, насилие над личностью, над человеком, над
природой, над Землей. Все большее число людей становится сегодня зомби,
биороботами, животным стадом, руководствующимся животными инстинктами (борьбы
за власть, борьбы за выживание, инстинктом размножения).
Но искру Божью в человеке нельзя погасить, духовное
сердце нельзя убить, духовность изначально присуща человеку. Их можно лишь
закрыть, деформировать, усыпить. Как гласит
одна из истин христианства, «Блажен виновный». Чтобы подняться, надо упасть.
«Опрокинутая духовность» – все же духовность, которая может подняться. Каким
образом? Возвращением к себе, возвращением к Богу, к своему Первоначалу. Тем
самым, обретая Высшую Свободу, Высшую Ответственность и Истинную Духовность.
|
