Давным-давно, еще в прошлом тысячелетии, среди множества работ о природе сознания мое внимание привлекло интервью с М. Мамардашвили на эту тему. Философ, рефлектируя проблему сознания, пытался «нащупать» естество сознания. Он отмечал, в частности, что сознание – не в голове, это то, что находится между нашими головами и каким-то образом попадает в нашу голову. Но каким образом и как? Мамардашвили, будучи истинным философом, т.е. тем, кто любит мудрость, стремится к мудрости, тянется к ней, понимал, что истинно мудр лишь Бог, а человек лишь прикасается к эманациям Истины и знать что-либо доподлинно не может, в том числе знать, что представляет собой сознание человека. Закончил свое интервью он словами: «Что же такое сознание? Не знаю, не знаю, не знаю…» [3, с.85].
Рассказывают, что однажды Артур Шопенгауэр шел по ночной улице города и повстречал городового стража. Тот, как положено, воскликнул: «Стой! Кто идет?», на что Шопенгауэр, подумав, грустно сказал: «Если бы я знал, кто я». Страж удивился такому ответу, но продолжал положенные вопросы: «Ты откуда?», на что Шопенгауэр задумчиво ответил: «Если бы я знал, откуда я». Страж еще более удивился, но задал последний вопрос: «Ты куда идешь?». Шопенгауэр, вздохнув, ответил ему: «Если бы я знал, куда я иду».
В связи с этим вспоминается мудрая даосская притча.
«Знание странствовало на Севере у истоков реки Темная вода, взошло на холм Незаметный и встретилось с Недеянием.
– Мне хочется тебя спросить, – сказало Знание Недеянию, – как размышлять, как думать, чтобы познать Путь? Где находиться, чему покориться, чтобы утвердиться в Пути? За кем следовать, какой дорогой, чтобы обрести Путь?
Ни на один из трех вопросов Недеяние не ответило. Не только не ответило, но и не знало, что ответить.
Ничего не добившись, Знание вернулось на южный берег реки Светлая вода, взошло на холм Конец Сомнений и, заметив Возвышающегося Безумца, задало ему те же вопросы.
– Я это знаю, сейчас тебе скажу, – ответил Возвышающийся безумец, но тут же забыл, что хотел сказать.
Ничего не добившись, Знание вернулось во дворец предков, встретило Желтого Предка и задало ему те же вопросы.
– Не размышляй, не думай и начнешь познавать Путь. Нигде не находись, ничему не покоряйся и начнешь утверждаться в Пути. Ни за кем не следуй, ни по какой дороге не ходи и начнешь обретать Путь, – ответил Желтый Предок.
– Мы с тобой это знаем, – сказало Знание, – а оба встреченные мной прежде не знали. Кто же из них прав?
– Один, по имени Недеяние, воистину прав; другой, Возвышающийся Безумец, ему подобен, – ответил Желтый Предок. Ни я, ни ты к ним до конца не приблизимся, ибо «Знающий не говорит, говорящий не знает». Пути нельзя постичь в словах, свойств нельзя добиться речами. Милосердием можно действовать, справедливостью можно приносить ущерб, церемониями можно друг друга обманывать. Поэтому и говорится: «После утраты Пути появляется добродетель, после утраты добродетели появляется милосердие, после утраты милосердия появляется справедливость, после утраты справедливости появляются церемонии. Церемонии – это украшение учения и начало смуты». Поэтому и говорится: «Тот, кто осуществляет Путь, с каждым днем все больше утрачивает, утратив, снова утрачивает вплоть до того, когда достигает недеяния, недеянием же все совершает». Если ныне, уже став вещью, некто захочет вернуться к своему корню, не будет ли это ему трудно? Это легко лишь великому человеку. Ведь жизнь следует за смертью, а смертью начинается жизнь. Разве кому-нибудь известен их порядок? Рождение человека – это скопление эфира. Соберется эфир, образуется жизнь, рассеется – образуется смерть. Если смерть и жизнь следуют друг за другом, зачем же мне горевать? Для всей тьмы вещей это общее: и то, чем любуются, как божественным чудом, и то, что ненавидят как разложение. Разложившееся снова превращается в божественное чудо, а божественное чудо снова разлагается. Поэтому и говорится: «Единый эфир пронизывает всю Вселенную», поэтому мудрый и ценит единое.
Знание сказало Желтому Предку:
– Я спросило у Недеяния, а Недеяние мне не ответило. Это не значило, что не ответило мне, – не знало, что мне ответить. Я спросило Возвышающегося Безумца, Возвышающийся Безумец хотел мне поведать, но не поведал. Это не значило, что не поведал мне – хотел, но забыл, о чем собирался сказать. Ныне я спросил у тебя, и ты это знал. Почему же мы к ним не приблизимся?
– Один воистину прав благодаря своему незнанию, – отвечал Желтый Предок, – другой ему подобен благодаря своей забывчивости. Ни ты, ни я к ним до конца не приблизимся из-за своего знания…» [6, с.214–216].
Само слово «со-знание» предполагает, как это отмечает множество исследователей, наличие совместного знания (со – совместное). Но какова природа этого «знания», и какова природа этой «совместности»? Это совместное знание людей? Тогда человек – это компьютер, достоинство которого тем больше, чем больше его информационный банк.
Почему Гераклит говорил: «Многознание уму не научает»? Ведет ли многознание к росту сознания или же, наоборот, сужает его горизонт, «сажает» человека в клетку знаний-представлений, порождает «закрытое сознание», т.е. человек теряет способность к адекватному восприятию мира и себя. Почему в буддизме, в частности в дзен и чань-буддизме, существует представление, что просветление (образование просвета в сознании), возникновение открытого (космического) сознания возможно лишь тогда, когда человек избавляется от плена логического мышления, от пут знаний-представлений, когда в голове образуется пу-сто-та? Великий парадокс: подлинное знание мира состоит в отсутствии каких-либо притязаний на знание чего-либо.
Будь чистым, как дитя, и мудрым, как змея, – гласит восточная мудрость. То есть мудрость достигается лишь в том случае, когда человек по-детски чисто воспринимает мир. Ребенок воспринимает мир не головой, а всем своим существом, кожей, всеми фибрами своего организма, он, как губка, «впитывает» мир в себя. Он открыт для мира, у него открытое сознание. Он не знает мир, но живет в реальном мире. По мере появления у него знаний-представлений в процессе социализации постепенно на мир накидывается вуаль майи и человек уже живет не в реальном мире, а в виртуальном, при-думанном людьми. Человек начинает жить в мире, в котором властвует Голова, и иногда властвует весьма жестоко.
Сознание в голове. Сознание – это функция деятельности мозга? Но если мозг – это часть нашего тела, то сознание при таком подходе становится функцией тела, т.е. производное от тела, подчиняющееся телу, а отсюда, нечто низшее, чем тело. (Вспомним пословицу: «В здоровом теле – здоровый дух». Не так ли?) Т.е. тело властвует над нашим духом.
Вспомним, о чем мы думаем, когда голодны, кто в это время хазяин в Доме Человека? Где же наше сознание тогда? В желудке? А когда мужчина «хочет» женщину? Где его сознание? А когда нам очень холодно или очень жарко, где наше сознание?
Итак, сознание из мозга, или из желудка, или из половых органов и т.д., т.е. из какой-то части тела? А, может, сознание в коже тоже? Ведь чем чувствительнее кожа человека, тем тоньше он воспринимает мир, и, воспринимая, сознает. Или сознание мигрирует в зависимости от внешних обстоятельств и состояний нашего тела? (Про рефлекторную дугу я немного помню, но ведь суть не в том, что тело дает сигналы мозгу, а в том, что человек думает: не «желудок пустой, желудок хочет пищи», а «Я хочу есть» etc.)
Или сознание – это Дух? Тогда оно вне Человека, нисходит в него или выходит из него (вспомним выражение: «Человек без сознания», т.е. у него нет сознания, оно его покинуло, ушло от него, куда ушло, к кому ушло, почему УШЛО?)
А, может, истинное человеческое сознание в сердце? Почему в древнем Египте считали, что сердце – седалище мысли? Почему в исихазме (мистическом направлении в православии) достижение видения Фаворского Света осуществляется путем «умного делания», когда ум «опускается» в сердце? Почему в Евангелиях Христос постоянно обращает внимание на то, что человек теряет способность слышать и видеть окружающий мир, ибо сердце человеческое очерствело? Смотрим и не видим. Слушаем, но не слышим. Почему? Пресловутый герменевтический круг? А какова причина его возникновения? Не в замыкании ли человека в «скорлупе» своего «Эго», своего ума, своих знаний-представлений и потере способности вследствие этого воспринимать других и другое? Как открыть себя реальному миру? Как открыть свое сознание?
«Мыслящее сердце», – говорят на Востоке. Восприятие мира через слияние с миром. Здесь уже не активный, всемогущий и всезнающий субъект Запада, овладевающий пассивным объектом, здесь объект и субъект сливаются в единое целое. Объект познания «входит» в субъект и лишь став частью субъекта, он может быть почувствован субъектом, а значит, и понят им.
Мне представляется, что людей можно сравнить с диэлектриками, полупроводниками и проводниками. Большинство людей диэлектрики, они воспринимают мир исключительно «сквозь клише своей ауры» (Е. Рерих), видят и слышат себя и свои проблемы. Небольшое число людей способны к восприятию мира-вне-Я, прежде всего, это маленькие дети и те, которых в народе называют сердечными людьми. И лишь малая часть человечества имеют открытое сознание, они – проводники энергий как горизонтального (социального) происхождения, так и вертикального (космического). В голове ли их сознание? Нет. Голова, тело, кожа, органы и, прежде всего, сердце – это целостный приемник эманаций энергий-информаций извне. И «поломка» хотя бы одной части этого «приемника», естественно, нарушает работу по приему и преобразованию в человеческие коды полученной энергии-информации. Центр этого «приемника» – сердце, а не голова. Кстати, на это обращали особое внимание мудрецы Древнего Египта. Абсолютизация головы в качестве «органа сознания», низведение сердца до органа перекачки крови, приводит к наличию существеннейших помех в восприятии окружающего мира.
Развитие сознания часто связывают с речью, языком. И нет сомнения в том, что чем богаче лексика человека, чем большее количество слов для обозначения явлений и полутонов окружающего мира, тем более развито сознание человека, глубже его восприятие мира. Язык воистину «лепит» человека. И своеобразный языковый колорит, присущий каждой нации, создает своеобразие национального менталитета. (См. по этому поводу статью Г. Гачева. Национальный космо-психо-логос [1]).
Более того, язык программирует человека, его мироотношение и жизнь. Власть языка поистине огромна. Недаром, магия слова считается одним из сильнейших видов магии и широко используется с седой древности до сегодняшнего дня не только в религии, но и в политике, массмедиа, так называемой «обработке сознания». И большой вопрос так ли мы неуязвимы для кодирования и зомбирования власть имущих, как нам это представляется.
Тут велика роль, с одной стороны, феномена авторитарности, а с другой, вытекающей из первой – стадности, безличностности. Ибо личность не раболепствует духовно перед авторитетом, она «сама по себе», именно поэтому она есть личность, лицо, свое «Я».
Большую роль здесь играет также энергетика языка. Человек с сильной энергетикой властвует сильнее, его слова входят не только в наши уши, но и в наши души, наше естество, мы начинаем говорить как Он, думать как Он, и, что самое страшное при этом, на мой взгляд, не осознавать этого. И, осознавая себя ЕДИНЫМ-И-БЕЗЛИКИМ-МЫ, не страдать от этого, а гордиться этим. (Мы – рабочий класс, мы – русские, немцы, украинцы и т.д. – здесь не путать патриотизм, когда молча любят Родину, и национализм, когда кричат о своей любви к Родине. Ибо говорят об эмоциях, о чувствах молчат, чувства чувствуют).
Если язык оказывает такое огромное влияние на развитие сознания, то отсутствие вербального общения обнищает сознание? Но почему тогда все духовные практики мира делают акцент на необходимости молчания для очищения сознания от «скверны», для достижения высокого духовного уровня, просветления, святости? И даже русская народная пословица гласит: «Молчание – золото». Молчание, а не говорение. Да, научиться говорить трудно, но научиться молчать еще труднее. Научиться сделать паузу в непрерывном говорении человека вслух или про себя очень трудно. И это непрерывное говорение создает фильтр (и иногда, к сожалению, весьма загрязненный) для проникновения в человека «чистой информации», т.е. того, что есть, а не конгломерата наших представлений, впечатлений, говорений и воспринимаемого.
Помните «Улисс» Дж. Джойса? Тридцать страниц текста без единой точки и запятой, непрерывный и ни на мгновение не прекращающийся поток сознания ("Stream of consciousness”) [2]. Когда я впервые это прочла, то подумала, и, вероятно, не только я: «Какой бред». Но чем дольше я осмысливала этот «бред», тем глубже мне представлялось прозрение Джойса. Ведь мы постоянно живем с этим «бредом» в голове. Он, как фон, все время в нас существует, как рой пчел, жужжит и жужжит в нашем сознании, «рой мыслей», который жужжит в нас и день, и ночь, без точек и запятых. Да, это был прорыв Джойса в осознание природы человека, его сознания. Но… прорыв в западной культуре. На Востоке это давно известно, тысячелетия известно. Более того, Восток учит, что адекватное восприятие мира и себя возможно лишь с «чистым» сознанием, т.е. когда в голове «чисто», нет мыслей, а, следовательно, нет фильтра, сквозь который проходит любая информация. Отсюда – адекватное восприятие мира возможно лишь при отсутствии языка, ибо язык – это определения явлений действительности кем-то, когда-то данные и повторяемых нами как автоматами. Мы не воспринимаем мир, а подводим его под те или иные определения.
Как-то я увидела младенца, который сидел в коляске и смотрел по сторонам. «Как он воспринимает мир, что он видит?» – задала я себе вопрос. Ведь он не знает, что дом – это …, троллейбус – это …, деревья – это … и т.д.
И здесь «всплывает» вечная Вавилонская проблема – понимания. Мы строим Вавилонскую башню слов и фраз, желая сделать себе имя, но к какому результату приходим? Понимают ли нас? Помните у Тютчева в «Silentium!»:
«Поймет ли он, чем ты живешь,
Мысль изреченная есть ложь» [5, с. 97].
А разве нет? Разве чем глубже мысль и чувство, которые мы хотим вербализировать, тем не труднее их выражение? Как же избежать непонимания, искажения при восприятии речи, языка? Через чувство. Лишь почувствовав Другого и его мысль, мы поймем его. И если ты не способен почувствовать Другого или другое (мир, природу), то ты не способен понять их.
Таким образом, мы воспринимаем не мир, а наше представление о мире. А просветленный, тот, у кого открытое сознание? Он воспринимает сам мир. Не знает мир, это невозможно, не понимает мир, это абсурдно (почему? это отдельный разговор), а воспринимает, как тот младенец, который чист и потому мудр, как змея. Кстати, слово младенец на украинском звучит как «немовля» («мовити» (укр.) – говорить). Может, и чист потому, что «немовля», ибо, где слова, там и ложь, лицемерие. Слова – одежды, прикрывающие естество человека. И иногда эти одежды настолько сильно «вростают» в человека, что он не может их снять с себя ни при каких ситуациях и уже забывает каков же он без этих «одежд».
Язык – это «тело» мыслей, рожденных сознанием. А «бестелесное» развитие сознания возможно? Я не имею в виду глухонемых. Их язык жестов – это тоже «тело», даже более осязаемое. Общение, передача информации путем языка глаз, взгляда возможна? Да, ответите вы, но возможности такого рода общения весьма ограничены и их влияние на развитие сознания незначительно. Вы в этом уверены? А как же с буддистской традицией передачи знаний молча, от сердца к сердцу? Не от головы к голове, обратите внимание, а от сердца к сердцу. Из глубины в глубину.
О разрушающей силе языка рассказывается в одной буддистской притче. Будда очень любил гулять рано утром и встречать восход солнца, растворяясь в божественном состоянии раннего утра. Один из его учеников попросил разрешения у Будды гулять вместе с ним. Будда ответил: «Ты мне будешь мешать своими разговорами». Ученик обещал молчать. Прошло несколько дней. Будда с учеником молча гуляли ранним утром и впитывали в себя божественное состояние, возникающее при восходе солнца. Но однажды восход был так прекрасен, что ученик не выдержал и воскликнул: «Какое чудо этот восход!» Будда помолчал, вздохнул и сказал: «Ты мне испортил всё утро и радость созерцания. Уходи и никогда больше со мной не гуляй утром!»
Если нужны слова, – гласит восточная мудрость, – то зачем слова? А если не нужны слова, то зачем слова? Почему в самые серьезные моменты жизни мы молчим? В горе молчим. В сильной любви молчим. От переполнения чувств молчим. Когда возникают чувства, исчезают слова. И образуется Пустота. Но именно тогда, когда мы пусты мы, наконец-то, можем быть наполнены извне, обрести состояние полноты. Недаром все мудрецы считали, что истинное счастье – это состояние полноты. Добавлю, полноты в пустоте. Вечности в мгновении.
Вместо послесловия
Со мной часто случается интересное явление: я думаю о чем-то, пишу текст, а вскоре (иногда на следующий день) ко мне в руки попадает работа видного мыслителя, который думал и писал точно так же о том, о чем я написала. Так было с З. Фрейдом, К.Г. Юнгом, А. Шопенгауэром, Аристотелем, С.Л. Франком. Не является ли это еще одной загадкой сознания?
Так случилось и на этот раз. После написания сего текста я прочла доклад Т. Рокмора «Знание и философский диалог» на XXII Всемирном философском конгрессе, который высказывал в нем те же идеи, что и я. Мне так же, как и ему, экзистенциально ближе философская рефлексия сократовского вопрощающего и сомневающегося во всем диалога, нежели монологический, уверенный в себе догматизм, о чем свидетельствует вышеприведенный текст. Весьма плодотворной, на мой взгляд, является следующее заявление Рокмора: «…следует отказаться от любых попыток превзойти диалог монологом, основанном на предполагаемом отождествлении окончательного представления о знании… становится интересным диалог с другими, находящимися вне западной традиции, чьи взгляды, коль скоро мы отказались от претензии на концептуальную окончательность, становятся релевантными нашим собственным (курсив мой – Н.Ш.)» [4, с.30].
Так что же такое сознание? Запад воскликнет: «Подождите! Сейчас подумаю и отвечу. Я знаю это!» Восток многозначительно произнесет: «Не знаю, не знаю, не знаю…».
Литература
1. Гачев Г. Национальный космо-психо-логос // Вопросы философии. – 1994. – №12.
2. Джойс Дж. Улисс. – СПб., 2008.
3. Мамардашвили М. Сознание – это парадоксальность, к которой невозможно привыкнуть // Мераб Мамардашвили. Как я понимаю философию. – М.,1990. – С.72–86.
4. Рокмор Т. Знание и философский диалог // Вопросы философии. – 2009. – №1.
5. Тютчев Ф. Стихотворения. – М., 1978.
6. Шелковая Н.В. Введение в религиоведение. – Ростов-на-Дону, 2007.
|
