Лики духовности

Восток и Запад. Это «и», бывшее не протяжении тысячелетий водоразделом между Западом и Востоком, сегодня все более «размывается» в экономике, политике, культуре, религии. Восток, в виде различных «экзотических» неорелигий, хлынул на Запад, а Западная технотронно-компьютерная цивилизация обрушилась лавиной, смывающей все национальные различия и нюансы, на Восток.

Но существовало ли это различие изначально, до эпохи «Вавилонской башни»? Возможно, оно лишь внешнее, а суть человека, его духовное, божественное ядро едино? Может все многообразие культур и религий – это лишь разные «одежды» единого «тела» человечества? Есть ли принципиальное различие между мистическим (духовным) опытом христиан и буддистов, между сокровенной сущностью всех религий?

Эти вопросы, как мне представляется, сегодня, в эпоху, с одной стороны, усилившихся разногласий между религиями и народами, а, с другой стороны, невиданного доселе объединения людей в единое информационное человеческое сообщество, как никогда не только актуальны, но насущно требуют ответа.

Идея сущностного единства всех религий была высказана Рамакришной (Г. Чаттерджи) (1834–1886) и развита его учеником С.Вивеканандой (1862–1902). Однако на Западе эта идея не нашла своей поддержки и философского обоснования. В имеющихся глубоких и солидных исследованиях в области компаративного религиоведения религии рассматриваются, во-первых, либо с культурологической точки зрения (Дж. Фрэзер, Э. Тайлор), либо с историко-религиоведческой (М. Элиаде), либо с психологическо-религиоведческой (Е.А. Торчинов). Одной из немногих известных мне философских работ в области компаративного религиоведения является статья В. Кундалинцева «Параллели христианства и буддизма». Во-вторых, в данных исследованиях проводится идея сходства религий, но не сущностного их единства, а о сходстве жизненных путей и внутренних состояний основателе религий вообще не идет речи.

 Поэтому философский срез в сравнительном религиоведении, экзистенциалы религиозного переживания основателей религии, их связь с сокровенным бытием каждого современного человека, философская рефлексия религиозной духовности безотносительно к конфессиональной принадлежности практически едва возделанное поле в философии религии. Попыткой «засеять» кое-какие «семена» на этом поле и является данная статья. Это, прежде всего «семена» сущностного единства всех религий и религиозного переживания их основателей, в частности, буддизма и христианства, более того, чисто западного христианства – протестантизма.

Мартин Лютер и Будда Шакьямуни – что между ними может быть общего? Религия «чистого» Востока и религия «чистого» Запада, мистика и ментальность, Духовный Учитель и Церковь, медитация и самопогружение и следование Слову Библии.

Солнце всходит на Востоке. Казалось бы, банальная истина, но в глубине этой фразы заложено глубокое откровение. Солнце всходит на Востоке. Восток – колыбель древнейших культур и цивилизаций, Восток – родина большинства религий (синтоизм, буддизм, индуизм, джайнизм, сикхизм, конфуцианство, даосизм, зороастризм, иудаизм, христианство, ислам – дети Востка). А Запад? Запад – это закат Солнца, но не в смысле упадка, конца, ибо восход-заход – бесконечный процесс, пока существует Солнце. Запад – это о-смысл-ение развития, трансформация чувственного, пропускание через ментальность того, что рождено на Востоке.

Не случайно западные теоретики христианства все пытаются понять, доказать, о-смысл-ить феномен Христа, Троицы, Бога, понять смыслы учения Христа и, более того, дать такую интерпретацию Христу и христианству, которая бы рассматривалась как Истина в последней инстанции. И в этом своем понимании, попытках логически обосновать а-логичное доходят иногда до абсурда. Например, провозглашая гордыню и высокомерие смертными грехами и призывая к с-мир-ению (быть в мире со всеми, даже врагами), реально разрабатывают концепции и образовывают Церкви, секты, деноминации, в которых жестко и непоколебимо утверждается правомерность понимания Христа, Библии и христианства только такое, какое в данной концепции, Церкви, секте, деноминации. Но не проявление ли гордыни это?

А Восток? Он не кричит, не утверждает, он… молчит. Молчал Будда, когда достиг просветления (говорят, первые 7 дней), молчал Христос (вспомните вопрос Христу Понтия Пилата: «Что есть Истина?», на который Христос ответил молчанием). Почему молчали? Почему 9 лет сидел перед стеной в пещере основатель чань-буддизма (дзен – в Японии) Бодхидхарма и молчал?

А потому, что они понимали, что тот, кто не понимает Истину без слов, не поймет ее и с помощью тысячи слов. «Зачем же миру я открою то, что мною познано путем тяжелой борьбы? От глаз того, кто предан похоти и ненависти, сокрыта истина. И не легко постичь ее, таинственную, глубокую, сокровенную тому, чей ум не совершенен; не узрит ее тот, чей ум омрачен тьмою земных помыслов», – учил Будда [5, с. 103].

Прекрасно об этом, на мой взгляд, говорится в «Дао де цзин» (Св. Книге даосизма): «Знающий молчит, говорящий не знает» (§ 56). Интересен также в этой связи диалог с известным мистиком Ван Би (ІІІ в. н.э.), одним из основателей школы «Учение о сокровенном». Когда его спросили: «Небытие – это воистину источник всех вещей, но мудрец (Конфуций) не желает обсуждать это. Так почему же Лао-цзы постоянно рассуждал об этом?», он ответил: «Конфуций воплощал в себе небытие, а о небытии невозможно рассказать. Вот почему мудрец даже не рассуждал о нем. А вот Лао-цзы принадлежал к миру бытия и постоянно говорил о его недостаточности» [10, с. 92].

Мне могут возразить: «Но ведь и Будда, и Христос, и Лютер говорили много, обращаясь к сотням и тысячам людей, а не к единицам, способным понять без слов». Да, говорили. Да, много говорили, а Лютер еще и много писал (полное собрание его сочинений составляет 96 томов – 111 книг). Более того, Лютер призывал высказаться «во весь голос» против католического засилья и извращения им духа христианского учения. «Время молчания прошло, и время говорить настало», – заявляет он в своей работе «К христианскому дворянству немецкой нации. Об исправлении христианства» А когда идеологи католицизма пытались заставить Лютера замолчать, он отказался, сославшись на клятву, данную им во время присуждения ему ученой степени доктора теологии, в которой он обещал изучать Св.Писание, проповедовать его и защищать чистоту христианской веры на протяжении всей жизни. И он защищал чистоту христианской веры всю жизнь.

И все же… И все же они понимали, что из тысяч их поймут единицы, но ради этих единиц они говорили тысячам. Будда согласился лишь после уговоров Брахмы Шахампати проповедовать учение, думая при этом: «Ворота вечности открыты для каждого,  кто имеет уши. Пусть заговорит вера! Напрасный труд уклоняться, ведь я  еще не возвестил миру благородного слова» [9, с. 81]. Христос же еще и осознавал, что для того, чтобы взошли семена, которые Он посеял при жизни, Ему надо полить их своей кровью.

Да, они учили и были Учителями, духовными Учителями человечества. Да, они говорили. Но есть Слово Божье, Слово Истины и есть слова, слова, слова… Слова – для разума, Слово – для сердца. Говорение Будды, Христа, Лютера было именно Словом Божьим и обращено было не к умам, а к сердцам людей.

Учитель и ученик. Церковь и верующие. Учителем был Будда, Учителем был Христос. Поэтому то и буддизм, и христианство – это, прежде всего учение, философия (как любовь к мудрости, поиск Истины и Путь к Истине). Но учение передается от Учителя к ученику, «от сердца к сердцу»,  а не от «головы к голове». И это характерно не только для буддизма и его многочисленных школ, но и для христианства. А главная заповедь христианства гласит: «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душею твоею и всем разумением твоим» (Мт. 22: 37). То есть, прежде всего, сердцем и душою, а уж затем разумом. Вспомним «умное делание» в исихазме – безмолвную и бессловесную молитву умом в глубине человеческой души, в «духовном сердце».

Проблема духовного сердца – «седалища мысли», центра и средоточия человека, места встречи человека с Богом, хранилища искры Божьей, Божественного Света уходит своими корнями в глубокую древность. На Востоке эта идея пронизывает всю древнеиндийскую и древнекитайскую философию, о сердце как «седалище мысли» говорится еще в древнеегипетской мифологии. На Западе к ней обращались Б.Паскаль (1623–1662), считавшем,  что Истина основывается на «логике сердца»; М. Шелер (1874–1928), разработавший теорию «эмоционального интуитивизма». В русской и украинской философии эта проблема оформляется в особое направление – «философия сердца», начало которой было заложено украинским мыслителем сократовского типа Г.С.Сковородой (1722–1794) и развивалось далее П.Д. Юркевичем (1826–1874), Б.П. Вышеславцевым (1877–1954), Д.И. Чижевским (1894–1977).

Следует отметить, что еще Сковорода в своем «Толковании Плутарха о тишине сердца», намереваясь снять «одежды» язычества с философии Плутарха и одеть ее в христианские одежды, одел, возможно, неосознанно, христианскую философию сердца в буддийские одежды, подчеркивая необходимость в жизни спокойствия, благодарности за все и принятия всего в его таковости. Вышеславцев же уже осознанно проводит параллель между христианской и индийской мистикой  (см. его работы: «Значение сердца в религии», «Человеческое сердце в индусском и христианском мистицизме»).

Итак, Будда и Лютер, Восток и Запад. Как рождалось учение каждого и как оно умирало?

Будда родился и жил около VI в. до н.э. (560/563-480/483 г.г. до н.э.). Лютер родился и жил около ХVI в. н.э. (1483–1546). Обратите внимание: между ними 2000 лет, и там, и там цифра 6. Интересен феномен Германии. Эта страна явила миру, с одной стороны, вершину рационализма в лице Г.В.Ф. Гегеля (1770–1831), а с другой стороны, крупнейших мистиков Запада (Экхарта (1260–1327), Бёме (1575–1624), а в ХХ в. Р. Штайнера (1861–1925)). И крупнейшие буддологи на Западе – тоже немцы (К. Зейденштюкер, Дутойт, Г. Ольденберг, Ньянатилока, Р. Пишель, Г. Улиг).

Будда родился в «центре» Востока, Лютер – в «центре» Запада (т.е. Будда – в «сердце» Востока, а Лютер – в «сердце» Запада). А что же творилось в сердце самих основателей религий, каково было их психологическое состояние? Для обоих в молодости характерна ярко выраженная интенция к Богу, жажда встречи с Богом, Истиной, Абсолютом, поиск высшей Истины, Божественной Истины. Эта интенция, не находящая своей реализации, доводила обоих до состояния экзистенциальной фрустрации. Причем, характерна резкая дихотомия между социальным и духовным состоянием обоих.

Гаутама молод, красив, богат, женат, имеет жену, сына и все радости жизни. Лютер – магистр «свободных искусств», «доктор богословия» – социально признан и имеет социальный и церковный авторитет. Это «снаружи», а внутри? Внутри – жажда Истины и состояние неудовлетворенности и Бого-оставленности. И Гуатама уходит из дома в поисках Истины, и Лютер уходит из католицизма по той же причине. 29 лет. В  29 лет Гаутама уходит из дома в поисках высшей Истины, в 29 лет (1512 г.) Лютера постигло откровение Божественной Истины.

Каким же путем достигли они встречи с Истиной? Сначала они шли по пути аскезы, умерщвляя свое тело дабы просветить, высвободить свой дух от оков тела. Гаутама голодал, жил в холоде и голоде, превратился в скелет, который обтягивала кожа. Лютер выбрал самый аскетический монашеский орден – августинский и выделялся там особо ревностным служением. И что же? Оба они не достигли высшей Истины таким путем и поняли, что путь аскезы не является достаточным для просветления, достижения Высшей, Божественной Истины, он лишь средство, но не более того.

 «Две  крайности есть, монахи, которым не должен потворствовать тот, кто удалился от мирской жизни, – говорил Будда в своей первой Бенаресской проповеди. – Какие же это две крайности? Одна – это предание себя на потворство страстям, – оно низко, обыденно, пошло, неблагородно, бесцельно. Другая – это предание себя самоистязанию, – оно болезненно, неблагородно, бесцельно» [6, с. 39].

Встреча с Богом, Истиной осуществляется не по человеческому желанию, воле, а по Божественному  со-из-волению. Встреча с Богом, Истиной – это дар Бога и дается тем, кому сам Бог захочет дать этот дар. И дар этот был дан и Гаутаме, и Лютеру, дан тогда, когда не тело, но дух их были готовы к встрече с этой Истиной.

«Я вспоминаю, Шарипутта (ученик Будды – Н.Ш.), – говорил Будда, – что я провел четыре этапа очищения: я был аскетом, крайним аскетом, я был безразличен к собственному телу, крайне безразличен, я был осторожным, крайне осторожным, я был в уединении, в крайнем уединении… Мое безразличие к собственному телу, Шарипутта, состояло в следующем: за многие годы скапливалась на моем теле грязь и пыль, пока сама собой не отпадала… Я, Шарипутта, устроил себе ложе на кладбище и ложился на остатки трупов. Ко мне приходили дети пастухов и плевали на меня и мочились на меня… Я помню, Шарипутта, что мое питание состояло только из одной ягодки… Когда одна ягодка была моей пищей, то тело мое стало крайне худым…

Но ведя такой образ жизни, умерщвляя свое тело, я не достиг наивысшего достижимого человеком состояния… а почему нет? Потому что я не приобрел того благородного познания, которое, если ты  овладел им, направляет и ведет тебя к полному прекращению страданий» [9, с. 61– 65].

И когда дух Гаутамы и Лютера был готов, их обоих посетило про-свет-ление, Гаутаму – под деревом Бодхи («бодхи» – просветление), Лютера – в башне Виттенбергского Черного монастыря (поэтому в лютероведении этот феномен назван Turmerlebnis – «переживание, испытанное в башне»). Обратите внимание на сходство даже мест, где было достигнуто про-свет-ление. Место встречи с Истиной Божьей, Богом – это «пуп мира», ибо, как известно, св.деревья, св.башни – это аналоги центра мироздания, места, где осуществляется встреча с Богом (вспомним г. Синай, где Моисей встретился с Яхве, г. Фавор (tabbur – пуп), где ученики Христа услышали глас Божий и снизошел на них Фаворский свет).

Еще раз обращаю внимание на то, что Истина, Свет Божий, эманация Божественной энергии нисходит только по воле самого Бога. На это обращается особое внимание в исихазме, где с помощью психотехники (об одной из них – «умном делании» – упоминалось выше) достигается молитвенное сосредоточение, психическое состояние способности видеть «внутренними очами» (в духовном сердце) Божественный Свет, чувствовать эманации Божественных энергий. При этом великие молитвенники-исихасты неоднократно предупреждали: гордыня и самомнение, небрежение наставлениями Церкви неизбежно приводят к тому, что силы зла обманывают подвизающегося в «умном делании» ложным светом, который он принимает за божественный. Князь тьмы легко прикидывается Ангелом Света, чтобы подчинить себе человеческую душу, сделать ее своим орудием. Поэтому в исихазме опытные духовные наставники учат отличать истинный Свет от ложного.

В связи с этим не могу не отметить, что идеи исихазма оказали огромное влияние на духовную жизнь Русской православной церкви: видением Фаворского света, верой в реальность богообщения и обожения человека проникнуты иконопись преподобного Андрея Рублева, деяния преподобного Сергия Радонежского, поучения преподобных Нила Сорского, Паисия Величковского,  Серафима Саровского, старцев Оптиной Пустыни.

Архимандрит Софроний (Сахаров) пишет о Божественном свете: «Душа не без страха решается говорить о том Свете, который посещает человека… Таинственна его природа… Неизъяснимый, невидимый – он иногда бывает видим вот этими телесными очами. Тихий и нежный – он влечет к себе и сердце, и ум так, что забываешь о земле, будучи восхищен в иной мир. Это бывает и среди белого дня, и во тьме ночной…» [10, с. 285].

И Свет Божественной Истины о-свет-ил Лютера, и Будде открылось Высшая Истина – Дхарма. И Свет этой Истины оба понесли людям. Но трагедия этих, как и других духовных учений, заключается в том, что эту Истину не поняли, не поняв, извратили и, поставив вместо Слова Божия слово человеческое, стали, как идолу, поклоняться последнему.

У Р.Баха в романе «Единственная» есть очень интересный сюжет на эту тему. Герои романа, Лесли и Ричард, совершая путешествие в пространстве и во времени на самолете, приземлились на гору, на которой сидел монах-отшельник, и увидели Божественный Свет любви возле него, затем Свет исчез, а на том месте, из которого он исходил, лежал ворох золотистых страниц. Заглянув в рукопись, они прочитали то, что могло, по их мнению, сделать счастливым все человечество. Рукопись была написана для полного любви существа, живущего у нас внутри, и только для него. Это была Высшая Божественная Истина. Тогда они обратились к монаху: «Принеси эту Истину людям, сделай их счастливыми». «Нет, – ответил монах, –  я этого не сделаю». «Почему?» – спросили они. «Видите ли, – сказал монах, – не все поймут, что это Высшая Божественная Истина. И те, кто не поймет, будут выступать против нее, а те, кто поймет, будут защищать ее и бороться за нее… Но за Истину не борются, к Истине приходят сами».

У каждого свой Путь к Богу и все мы идем к Нему, но каждый идет своим путем. На этом настаивали Будда и Лютер. Будда учил, что лучший учитель – сам Человек, в каждом есть будда, надо только его разбудить. В чань-буддизме существует такое утверждение: «Утверждением ничего нельзя утвердить. Отрицанием ничего нельзя отвергнуть. Искать мудрость вне себя – вот наибольшая глупость» [7, с. 119–120]. Лютер настаивал на том, чтобы каждый сам читал Библию и сам через Библию встречался с Богом. Я и Ты, человек и Бог – без посредников. Ибо встреча с Богом, Истиной происходит в «духовном сердце» человека, и если оно «закрыто», то никакой другой человек не поможет. Другой (священник, гуру) может лишь помочь открыть «духовное сердце», но дать Истину может лишь сам Бог.

Что же мешает человеку встретиться в «духовном сердце» с Богом, Истиной? «Разум», – отвечают Будда и Лютер. Но здесь не следует абсолютизировать отрицание разума. По отношению к разуму в лютеровском и буддийском понимании следует использовать христианскую заповедь: «Отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу» (Мт. 22: 21). Разум, –  считал Лютер, – Божественное качество у человека и он всемогущ по отношению ко всему, что «ниже» человека, т.е. по отношению ко всем другим тварям (творениям Божьим). Роль разума в социуме, в науке неоценима, но в отношении к Высшей Реальности, духовному миру, Богу – он беспомощен, ибо уровень организации человеческого разума ниже уровня организации Божественного Разума, а низшее не способно понять высшее. Поэтому разум не помогает, а мешает в религии.

То есть и для Будды, и для Лютера главное – состояние человеческой души, уровень духовного совершенства, психологическое состояние человека, а не внешняя обрядовая, культовая сторона. Как известно, во время озарения, которое постигло Лютера при составлении им «аргументов» (комментариев) к латинскому тексту Псалмов, он  понял, что спасительная сила не в деяниях, как на этом настаивала католическая церковь, выдвигая ведущим своим догматом – догмат об оправдании добрыми делами, а в вере. В Послании Апостола Павла  к Римлянам он прочел: «Ибо я не стыжусь благовествования Христова, потому что оно есть сила Божия ко спасению всякому верующему… В нем открывается правда Божия от веры в веру, как написано: праведный верою жив будет» (Рим. 1: 16–17). (Интересно в этой связи отметить, что в период мучительных размышлений над путями спасения Лютер (заметьте: Гуатама тоже мучительно искал путей спасения) изучал не только Библию, но и сочинения средневековых немецких мистиков Экхарта, Таулера).

И здесь позволю себе напомнить то, на что я обратила внимание в начале изложения жизненного пути Лютера: дихотомия между социальным призванием и мучительным состоянием богооставленности. Так вот, после достижения просветления, встречи с Божественной Истиной наблюдается обратная картина: социальное непризнание, более того, преследование католической Церкви и ощущение Божественной благости внутри, приводящее к творческому подъему, неслыханному проявлению свободолюбия – бунте против самого Папы Римского.

Лютер отрекается от власти и признания всесилия главы католицизма,- папы Римского и утверждает, что Собор выше Папы, Св. Писание выше Папы и выше Собора, Библия – критерий при решении вопроса о ереси. Мнение христианина может быть ошибочным, но таковы же мнения Папы и Соборов. В ответ на папскую буллу об отлучении Лютера от Церкви он утверждает примат крещения над ординацией и именем крещеного объявляет анафему тираническому и антихристову церковному владыке.

В своем выступлении перед Рейхстагом в Вормсе в 1521 г. Лютер объявил, что он не отказывается от отречения, а бессилен не отказаться, покуда не будет опровергнут и переубежден, ибо не чувствует (заметьте: не не знает, а не чувствует) за собой ни правды, ни могущества воли пророка, но только право, наличествующее как безотрадная невозможность поступить иначе. «На том стою, и не могу (не не хочу, а не могу!, т.е. не моя на то воля, но Божия – Н.Ш.) иначе», – говорил Лютер.

В своем антипапском документе «95 тезисов» (1517 г.) М. Лютер дал развернутую критику важнейших положений католицизма, отвергая индульгенции,  чистилище, невозможность спасения без содействия священников, выдвигая требования упразднения католической иерархии, ликвидации монашества, упрощения обрядности, независимости от папы.

М. Лютер – бунтарь. Его свободолюбивый бунт, бунт во имя Бога, бунт с Богом в сердце, бунт как борьба за право каждого на собственную встречу с Богом (через Библию и веру) роднит Лютера с Христом. И хотя, возможно, многим покажется абсурдным мое утверждение, что Христос – миролюбивый, покорный и всепрощающий Христос, – и вдруг бунтарь, но, по существу дела, это так.

Ибо чем явилось учение Христа, как не бунтом против законо-послушного иудаизма, трепещущего в страхе перед Законом и гневом всесильного Яхве? Христос не только развил  Закон иудаизма, он буквально перевернул его, «взорвал» изнутри, поставив на место долга выполнения требований Закона и страха перед Богом желание отдать всего себя миру, любя всех и вся и, прежде всего,  Бога. Он выступил с протестом против внешнего (культа, обрядовости) и утверждал всей своей жизнью примат внутреннего. Вспомните: «Если ты принесешь дар твой к жертвеннику и там вспомнишь, что  брат твой имеет что-нибудь против тебя, оставь там дар твой пред жертвенником, и пойди прежде помирись с братом твоим, и тогда приди и принеси дар твой» (Мт. 5: 23–24), т.е. главное не жертвы, приношения (Богу жертвы-взятки не нужны), а внутреннее состояние, состояние любви к Богу и ближнему. Аналогична доктрина Лютера о единоспасающей «личной вере».

Бунт. Есть бунт любви, и есть бунт злобы. Бунт Христа был бунтом Любви с миром в сердце. На физическом плане: в словах, действиях он обличал людей, а в сердце любил их и укоры его подобны укорам родителей по отношению к их заблудшим сыновьям. Не случайно притча Христа о блудном сыне занимает важное место в его учении.

А Лютер? С Лютером посложнее. В душе, мне представляется, он был с Богом  и двигала им любовь к Богу, а, следовательно, к людям. Но на физическом плане его поведение очень неоднозначно, особенно это проявилось в период Великой Крестьянской войны (1524–1525), когда он резко выступил против крестьян, против неповиновения властям, государству. А его собственное поведение по отношению к папе Римскому и католицизму, – разве не было актом неповиновения, и какого неповиновения! Ведь в глазах верующего отход от предписаний Церкви куда больший грех, чем неповиновение социальное или моральное. (Вспомните, почему народ выбрал помилование убийцы Вараввы, а не Святого Христа, ибо последний, по увещеваниям фарисеев, покушался на твердыни иудаизма).

Осмысливая причину душевных «метаний» Лютера, мне пришла в голову мысль, что в его поведении проявилась внутренняя борьба между «Я», эго и Богом. Бог предписывает любить всех, ибо Бог есть Любовь. Эго же не может любить всех, не понимая других, не принимая их в таковости. И здесь наблюдается, может, невидимый невооруженным взглядом, отход от Бога, недоверие к Богу, ибо, если на все воля Божья, и Он руководит всеми поступками всех людей, то все, что происходит, происходит по воле Отца нашего Небесного, который,  любя нас, заботится о нас, зная лучше нас, когда дать нам «пряник», а когда «кнут».

И любая претензия к миру, людям – претензия к Богу. Еще раз. Об этом я много думала. Христос, выражая несогласие с учением фарисеев в речах и поступках, не предъявлял претензий к ним и их деятельности, а, принимая их и их деятельность в их таковости, давал в своих проповедях и своей жизнью образец иной, более близкой к Богу, более духовной деятельности (ибо совсем бездуховной деятельность человека не может быть, ведь даже садизм – проявление злого духа в человеке, а не материи, садизм нужен не телу, а духу, пусть и злому). Более того, даже в обличении Христа сквозит боль, а не гнев, боль любви, боль страдания, от видения все большего отпадения людей от Бога.

Далее о Лютере. Развивая евангельское положение о Божественной справедливости (Рим. 1: 17), Лютер интерпретирует ее не как свойство, выражающееся в наказании или воздаянии, но как активность, которая делает человека праведным («оправдывает» его). Такая справедливость подобна Божественной милости: она не зависит от достоинства человека, но дается по суверенной свободной воле Творца и возвещается Св. Духом.

При этом Бог не воздействует насильственно на человеческую волю, как абсолютный господин над ней Он способен направлять ее к своей цели. В результате человек действует добро-вольно (т.е. так, как он хочет) даже в том, что касается его спасения. Отсюда известная концепция «свободы христианина»: «оправданный» человек духовно свободен, поскольку его судьба уже определена Богом, вырвавшим его из земных обусловленностей, но в земной жизни он «слуга всем» и должен подчиниться всем ее законам, что конкретизируется в требовании Церкви подчиниться светской власти. С этих позиций Лютер выступает как против требований (например, кальвинистов) сделать христианскую этику средством регуляции социального поведения, так и против программ (например, анабаптистов) добиться реального общества равенства.

Таким образом, одним из ведущих лейтмотивов как учения Лютера, так и учений Будды и Христа было провозглашение свободы человеческого духа. И высший дар, который Бог дал человеку, сделав его Бого-подобным – это свобода, а отсюда и творчество, и любовь. Творчество и любовь без свободы невозможны, так как нельзя заставить творить и любить – это дар Бога и Св. Духа. Это в христианстве. Ну а буддизм – это просто Царство абсолютной свободы, ибо что есть высшее состояние в буддизме – нирвана, как не освобождение от всех уз мироздания, т.е. обретение абсолютной свободы.

И здесь некоторые читатели могут не согласиться со мной. «Во-первых, возразят мне они, – Вы не совсем точно интерпретируете учение Христа, ибо он не выступал против закона. «Не думайте, что я пришел нарушить закон или пророков, – говорил Христос в своей знаменитой Нагорной проповеди, - не нарушить пришел я, но исполнить» (Мт. 5: 17). Во-вторых, вспомните позднего Лютера, когда он выдвигает тезис об абсолютном предопределении Богом человеческой судьбы. Где же здесь свобода?»

Прежде о Законе. Есть законы человеческие, и есть Законы Божественные, Космические. Человек как духовно-социо-биологическое существо вплетен в духовный, социальный и биологический мир и является органической его частью. Неподчинение законам социума или биологии разрушает человека как социальное и биологическое существо. Неподчинение человека духовным, Божественным, Космическим Законам разрушает человека как духовное, Божественное существо.

Но, с другой стороны, полное растворение «Я» в «Мы» (социуме), абсолютизация социума, ведет к превращению человека в стадное, безличностное существо, зомби, биоробота, управляемого социальными структурами по определенным программам. В случае же растворения «Я» в «Ты» (Боге), человек становится человеко-Богом, богоподобным, Божественным существом.

Сущность социума – подчинение, зависимость, рабство духа, осторожность, страх, а отсюда: ложь, маски, социальные роли и социальные игры.

Сущность Божественного – свобода, любовь, творчество, доверие, открытость, искренность, естественность.

Возможен и третий вариант – «отгородиться» от Бога и социума, замкнуться в скорлупе своего «Я» (Эго). Но в этом случае человек сам себя сажает в клетку, под колпак своего эго и, будучи лишен «воздуха» социума и Бога, «задыхается» и «умирает» в скорлупе своего эго.

Так вот, Христос выступал против закона фарисеев, как свода определенных норм и предписаний, касающихся сугубо земных проблем, но защищал Божественные Законы, Законы Космоса, ибо Божественные Законы выше человеческих, Божественная воля есть Высшая Справедливость и Истина. Христос выступал против законов фарисеев, но Он всецело отдает себя в руки Бога, всегда послушен воле Бога. Вспомните знаменитую молитву Христа в Гефсиманском саду, когда Христос взывает с невыразимой болью: «Отче Мой! Если возможно, да минует Меня чаша сия» (Мт. 26: 39). И здесь прорывается в нем сугубо человеческие качества: желание жить, любить, быть понятым, здесь проявляется человеческая слабость, но тут же в  нем прорывается Божественная сила: «впрочем, не как я хочу, но как Ты» (Мт.26: 39), сила быть покорным и принять с благодарностью к Богу даже самую горькую чашу судьбы.

В тяжелые минуты жизни истинно верующие отдают свою жизнь, свою судьбу в руки Бога. «Боже, – взывают они, – отдаю самое дорогое, что есть у меня: моего ребенка, моего мужа в твои мудрые и добрые руки не как я хочу, но как Ты». Это ли не слияние человека с Богом? Но ведь это и буддийское единство Атмана («Я», души человека) и Брахмана («Мирового Духа»).

Растворение в Боге, покорность Его воле, отказ от своего эго, от эгоистичной (я-истичной) деятельности и доверие Богу, Небу, Космосу – это важнейшие постулаты не только христианства, но и чань-буддизма («у-вей» – недеяние, как отказ от эго-истичных действий, т.е. действий, которыми руководит эго, – ведущий принцип в даосизме и чань-буддизме).

И здесь встает вопрос о вере и доверии. Есть вера в Бога, а есть доверие Богу. И если человек предъявляет претензии судьбе, т.е. Богу, ибо «На все воля Божья», то он не доверяет Богу.

Лютер не только верил в Бога, но и доверял Богу, и его учение о предопределении Богом человеческой судьбы не что иное, как развитие постулата «На все воля Божья». Видение в покорности и растворении в Боге рабства – является не чем иным, как антропоморфизацией Бога и представлении Его в виде Властелина, Рабовладельца (если мы – рабы Божьи). Но рабство – зависимость от человека и социума, связь с Богом и союз с Ним – это высшая Космическая свобода.

Говорить о предопределении Богом человеческой судьбы как о рабстве, ограничении свободы человека, на мой взгляд, некорректно, ибо таким образом мы Бога отождествляем с человеком. Быть полностью зависимым от человека – это рабство, быть зависимым от Бога – это свобода. Раб ли младенец во чреве матери? Запрещает ли она шевелиться ему так, как ему хочется или даже перевернуться на 180⁰ , хотя это и опасно для его жизни (усложняет роды)? Нет. Так и Бог. Мы – во «чреве» Бога «шевелимся» как хотим, но пока мы во чреве Бога, мы, как и младенец, в безопасности.

И как дитя, потерявшее мать, страдает и даже может умереть, так и человек, отрекшись от Бога, обречен на деградацию и духовную смерть. Более того, зло мира заключается именно в отходе от Бога, ибо  Бог есть любовь, добро и отход от Него – ведет к злу и ненависти, составляющих «сущность» Сатаны.

Итак, нирвана буддизма – слияние с Космосом, небытие (растворение Атмана («Я») в Брахмане (Духе), небытие как отсутствие бытия «Я»); истинная христианская вера – слияние с Богом, растворение «Я» в Боге, единство «Я» и Бога. А так как Бог абсолютно свободен, то и человек, соединившийся с Богом, абсолютно духовно свободен.

А как же с требованием Лютера быть покорным государству, властям, быть довольным своим уделом (судьбой) и профессией (beryf)? Но немецкое «beryf» означает не только профессию, но и призвание, и здесь возникает параллель с индийскими варнами. Если «снять» с понятия «варна» социальное наслоение, то получится призвание. То есть каждый рождается с особым призванием: одни – земледельцами (судры), другие – воинами, князьями, правителями (кшатрии), третьи – жрецами, священниками, философами, мудрецами (брамины), и изменить в этой жизни (реинкарнации) этого нельзя. Да и нужно ли? Разве плохо быть земледельцем, если ты любишь землю и труд на земле? И будет ли прок от воина или философа со способностями судры? Каждый рождается со способностями к чему-то и предопределено это Богом, а не обучением. Недаром говорят: «У него дар Божий». Вспомним «Государство» Платона: идеальное государство то, в котором каждый может заниматься тем, к чему его влечет, т.е. соответственно Дару Божьему, данному этому человеку. Таким образом, вновь здесь не рабство, а высшая свобода, свобода само-реализации, раскрытие в себе Дара Божьего, т.е. Бога.

Другим важным элементом учения Лютера, Будды, Христа является их отрицание сакральной, культовой деятельности (постов, добрых дел, принятие таинств, посещения св. мест и т.п.) как необходимого и обязательного средства для обретения спасения или просветления (в буддизме). Вся повседневная деятельность должна стать священнодействием, вся жизнь – как молитва, жить Богом, дышать Богом (как в исихазме «дышат» Иисусовой молитвой или в дзене – медитация во время работы). Бог, абсолютный покой, Небытие «поселяются» в духовном сердце и живут там в каждое мгновение человеческой жизни. Ибо главный Храм Бога – это Храм в сердце человека. 

Полное доверие Богу в христианстве, «отдача» себя в «руки» Бога ведет к отказу от эго-истичных желаний (ибо на все воля Божья), а следовательно, от желаний вообще, что дает состояние абсолютного покоя, полноты и Божественной самодостаточности, но это же и есть нирвана буддизма. Светел лик христианских святых, светел лик буддистских лам – разные религии, путь к Богу разный, но Свет Божий один (вспомним путь к Богу Рамакришны, который шел к Богу путем индуизма, христианства, ислама, но в конце пути, при «встрече» с Богом ощущал одно и то же чувство света в своем сердце).

Что же произошло с учениями Будды, Христа, Лютера после их смерти (и воскрешения Христа)? На место свободы и любви пришел Закон (предписания, доктрины, культ) и страх (наказания – кары, страшного суда, ада, плохих перерождений). Жизнь как молитва и непрерывное общение с Богом, Абсолютом, сменилась общением с клиром (священниками, монахами, ламами, гуру и т.д.). Передачу от «сердца к сердцу» сменила передача от слова к слову, причем Слово каждой христианской, либо буддисткой школы или направления объявлялась истиной в последней инстанции,  а другие – ересью, отклонениями, заблуждениями. Появились идолы (скульптурные изображения) Будды и Христа, которым приносятся жертвы с целью «выпрашивания» для себя мирских благ или духовного прощения, не заботясь о духовном самосовершенствовании, о жизни в Боге и с Богом в сердце. Бог вознесся высоко-высоко (отсюда не видно), «вылетев» из сердца верующих. Его место заняли разговоры и размышления о Боге в голове, в уме верующих. Так умирало Слово Будды, Христа, Лютера и рождались слова (доктрины) буддизма, христианства, лютеранства.

Подобное притягивается к подобному. И мои размышления о сходстве жизненных путей Лютера и Будды через некоторое время «притянули» информацию о жизненном пути Г. Сузо (ученика М. Экхарта), который очень напоминает путь Лютера и Будды. Возможно, жизненные пути большинства мистиков сходны в их сущностном  ядре. Но ответ на этот вопрос требует дальнейших исследований.

ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ

Ганс Петер Дюрром, преемник Гейзенберга в институте физики Макса Планка в Мюнхене, в своем предисловии к тому «Физика и трансцендентальность» констатировал следующий факт: «Консистентное, т.е. не содержащее противоречий, объяснение квантового феномена пришло к ошеломляющему выводу, что овеществленный мир, т.е. предметная реальность, которую мы предполагаем при нашем объективном рассмотрении как естественную, «в действительности» вообще не существует, а является лишь конструкцией нашего мышления, целесообразным просмотром (выделено мною – Н.Ш.) действительности, которая помогает нам грубо систематизировать факты нашего непосредственного внешнего опыта» [9, с. 281–282].