Что такое встреча? Встреча – это, прежде всего, пересечение смыслов тех, кто встречается. Это притяжение подобного к подобному и духовно-душевное соприкосновение точек подобия. Встреча – это знак, указание, подсказка каждому из встречающихся на что-то актуальное (иногда очень важное) для него. Но умеем ли мы видеть, слышать, понимать, угадывать интуитивно, наконец, смыслы этих знаков? Увы, часто нет.
Встреча. С некоторых пор я встречаюсь не только с людьми, но и с картинами, книгами, вещами, которые указывают мне часто на что-то очень важное для меня. Об одной из этих встреч я расскажу сейчас.
Это было вскоре после реставрации Третьяковской галереи в Москве. Уже при входе, на главной лестнице меня охватил восторг от красоты, которая наполнила меня Светом и Радостью, ощущением встречи с Чудом. Да! Именно чудом. Ибо природа чуда – прежде всего в тайне его, загадочности, необъяснимости.
Современная западная рационализированная цивилизация простерилизовала, по выражению К.Юнга, разумом все загадочное, тайное, иррациональное, трансцендентное, принадлежащее к сфере бессознательного, обеднив тем самым человеческую психику, «выбросив» из сознания все, что не-осознается, не-понимается, не-разум-еется, превратив человека из Великой-и-Непостижимой-Тайны в объект и субъект познания, запрограммированного биоробота.
Итак, войдя в Третьяковку, я вступила в сказку. А что такое сказка? Это не что иное, как реальность, изображенная с помощью символов. Умеющий разгадать символы, встречается с героями сказки и черпает глубинную мудрость, входящую не только в сознание, но и заполняя под- и над-сознательную сферу. Здесь имеет место нечто сходное с тем характером познания, о котором говорил Сократ: входя внутрь человека, оно преображает его целиком и он уже не знает о справедливости, добре, мудрости, а становится справедливым, добрым, мудрым. Восприятие сказки, как и мифа, требует вхождения в мир сказки, синкретизации мышления, временной потери «Я» в «мире ином». Это могут маленькие дети, это могли древние люди, но этого не можем часто сделать мы. Почему? Наше осознание «Я», «эго» мешает, создавая барьер не только между нами и сказкой, мифом («Выдумки всё это!»), но и миром. Не замечая того, что тем самым мы не обретаем, а теряем себя и мир, живя в выдуманном нами мире и выдуманном нами «Я».
Почему восточная мудрость гласит: «Быть чистым, как дитя и мудрым, как змея»? Не просто чистым, а как дитя. Потому что именно детское мировосприятие, непосредственное, восторженное, не только готовое, но и видящее везде и во всем чудо и поэтому восхищенно смотрящее на мир широко открытыми глазами (и ушами тоже). Такое восприятие способно видеть и слышать, а не только смотреть и слушать, и поэтому оно мудро. Не ум-но, а мудро. Обращая свой взор вглубь веков, мы восхищаемся, прежде всего, непостижимой часто для нас мудростью древних людей, а не их умом.
Ум и гениальность бывают злы и жестоки, их средоточие – голова. Мудрость – единство сердца и головы. Причем приоритет отдается не голове, разуму, а сердцу. «Сердце – седалище мысли», – считали в Древнем Египте. На это постоянно обращал внимание людей в своих проповедях Иисус Христос: «Потому говорю им притчами, что они видя не видят, и слыша не слышат, и не разумеют… Ибо огрубело сердце людей сих, и ушами с трудом слышат, и глаза свои сомкнули, да не увидят глазами и не услышат ушами, и не уразумеют сердцем… (выделено мной – Н.Ш.)» (Мт. 13:13,15).
Увидеть во всем чудо, зачарованного в мире Бога, как красиво об этом сказал Р.Штейнер. Умеем ли мы это делать, да и хотим ли? Разве может био-робот удивляться и верить в чудеса? Если человек любит природу, един с миром, то природа и мир, в свою очередь, любят человека и при-открывают ему свои недра, свои законы. Так возникают «чудеса» древних египтян, майя, ацтеков и др.
Если же человек, ослепленный гордыней своего «Я», «эго», пытается властвовать над миром (насиловать его), то мир отвечает ему тем же: «закрывает» его глаза и уши, и он утрачивает способность творить и создавать в гармонии с природой, утрачивает способность к чуду
Но мир, в котором мы живем, является именно величайшим чудом. И тот, кто прикасается к этому чуду, встречается с миром и знаками, которые этот мир посылает нам. Одним из таких знаков и была моя встреча с картиной А.А.Иванова «Явление Христа Марии Магдалине».
Войдя в зал, где были картины Иванова, я сразу почему-то (почему? почему-то…) обратила внимание именно на эту картину, Что же меня привлекло, а затем поразило в ней? Магдалина. Христос был великолепен (в смысле мастерства исполнения), но обычен (в нем не было чуда). А вот Магдалина… Прекрасная, чувственная, желанная женщина и… святая. Как можно было такое изобразить: чувственность и святость. Причем, не напускную святость «святош», а истинную святость, чистоту, духовность. Можем ли мы представить себе чувственную икону? Трудно. Но изображение Ивановым Магдалины именно такое – чувственная икона Магдалины. Молиться на нее и желать ее. И тут же содрогаться от плотского желания к святой. Как Иванов смог такое изобразить? Как он смог изобразить чудо?
А, может, это единство святости и прекрасной телесности – чудо лишь для нас, грешных, для которых тело – ис-чад-ие ада, искушение греха и порока; для нас, для которых еще со времен грехопадения Евы и Адама человек расщеплен на тело и душу (дух), при этом тело тянет к земле (греху), а дух – к Небу (Богу)? Но так ли это было изначально, такова ли природа человеческой телесности? Почему Христос общался с блудницами, а Мария Магдалина стала Его любимой ученицей? Более того, согласно апокрифическим источникам, она была еще и Его любимой женщиной. Так, в апокрифическом египетском Евангелии от Филиппа (коптский текст) говорится: «Господь любил Марию более всех учеников, и Он часто лобзал ее уста» (Филип. 55).
Тело само по себе не грешно, не праведно. Таковым может быть лишь дух человека. Человек, дух которого растлен (т.е. дух тлен, «погиб», тлеет-затухает), и тело имеет растленное, развращенное, грешное.
Человек, дух которого свят, живущий в Боге и с Богом, имеет и тело святое. В этом случае человек «делает, что хочет» (Августин) и при этом всегда свят, ибо он просто не может сделать или помыслить что-либо противное воле Творца. Здесь вера в Бога – не дистанционное отношение «Бог – Я», а органическое единство Бога и «Я», постоянное чувство Бога в духовном сердце. И неусыпным «стражем» этого единения, гласом Бога, является совесть, постоянно «разговаривающая» с человеком (у падших людей совесть молчит).
В случае от-падения (падший человек) от Бога, от-падает прежде всего дух человека и, как следствие, вместилище духа и души – тело, ибо тело – лишь «сосуд» духа и души. Парадокс противоестественного (с точки зрения Творца, творения) соотношения духа и тела заключается в том, что дух из руководителя, учителя, надзирателя тела превращается в его раба. Тело, которому свыше не дано знать правильный Путь развития человека (ибо это миссия духа человека) «несется» к пропасти бытия человеческого и влечет туда за собой дух…
И тело человека, лишенного духовности, становится животным, хуже животного, что мы видим в современном, так называемом цивилизованном западном мире (причем, западным стал уже и Восток, как ни парадоксально это звучит). Но и дух человека без плоти, это уже ангел, а не человек. Лишь единство духа и плоти составляет истинного человека, человека как духовно-душевно-телесного существа, как единство земного-телесного и небесного (Божественного)-духовного. Не об этом ли говорил христианский святой Афанасий Великий: «Бог очеловечился, чтобы человек обожился». Христос пришел в мир, чтобы показать: в человеческом теле может жить Божественный Дух. Человек – это единство земного и Божественного. «И создал Господь Бог человека из праха земного, и вдунул в лице его дыхание жизни, и стал человек душею живою» (Бт. 1:7). Кто вдунул? Бог. От кого душа? От Бога. Где живет эта «божественная душа»? В человеческом теле.
Именно это, на мой взгляд, хотел показать Христос, и именно это смог почувствовать и передать на своем полотне «Явление Христа Марии Магдалине» А.Иванов.
Традиционно идеалом христианина считается монах-аскет, добровольно отрекающийся от всех мирских благ, от телесных удовольствий и, в первую очередь, от брака. Почему? Ведь первое благословение Бога Адаму и Еве, всем людям было: «Плодитесь и размножайтесь» (Бт. 1:28). Значит, люди, отступая от первейшей заповеди-благословения Бога, тем самым – от Бога, считают, что они таким образом будут ближе к Нему? Не парадокс ли это? Разве брак и любовь – это грех и не богоугодны? Разве любовь может быть грехом, если Бог есть Любовь? Или «Бог есть любовь» (1 Иоан. 4:8) – не истинно, или мы не истинно понимаем любовь. Другое дело, что мы не умеем любить…
Да! Отход Евы и Адама от Бога, Который есть Любовь, был от-ходом (как отошли, так и от-ходим, от-ходим, от-ходим всё дальше, дальше, дальше…) от Любви. И Христос был послан, чтобы вернуть людей к Богу, т.е. к Любви, научить людей любить. И Христос учил любить своим примером. Он общался со всеми: людьми своей веры и ино-верцами, мужчинами и женщинами, мытарями и грешниками, и даже с блудницами. Это вызывало недоумение и недовольство, и «фарисеи сказали ученикам Его: для чего Учитель ваш ест и пьет с мытарями и грешниками? Иисус же, услышав это, сказал им: не здоровые имеют нужду во враче, но больные» (Мт. 9:11–12). Христос был целителем душ человеческих. Он очищал их «грязь» своей чистотой, не боясь «запачкаться». Подходили к Нему грешники, а отходили – святые.
Вспоминается в связи с этим одна даосская притча. Два монаха шли по степи и увидели молодую и красивую женщину, которая стояла перед бурным потоком, боясь его перейти. Один из монахов спокойно и молча взял ее на руки, и перенес через поток. Затем оба монаха долго брели своей дорогой. Наконец, второй монах спросил: «Как мог ты, давший обет не прикасаться к женщинам, взять ее на руки и перенести через поток?» Первый монах посмотрел на него, улыбнулся мудрой улыбкой и ответил: «Я перенес ее и оставил там, а ты до сих пор несешь ее».
В чем суть аскетизма? Отрешение от плоти, изнурение плоти. То есть аскет озабочен своей плотью. Монах-аскет, презирая свое тело, считая его главной причиной всех человеческих грехов, борется со своим телом, истязает и умерщвляет свою плоть, дабы «освободить место» для духа и избавиться от соблазнов плоти. Дух возвеличивается, плоть уничижается. Но, бичуя свою плоть, свое тело, человек тем самым показывает, что он не любит себя. И коль Бог дал человеку и дух, и душу, и тело, то Богу виднее, что дать человеку. И восстание против тела есть, таким образом, восстание против Бога.
Здесь имеет место иллюзия свободы от тела, иллюзия свободы духа, так как такой человек целиком поглощен проблемой умерщвления своей плоти, истязания своего тела, то есть тело-центрирован, тело-ориентирован, а, следовательно, зависим от тела.
Рассказывают, что великий христианский святой Франциск Ассизский любил всех, обращался и к людям, и к животным, и к птицам, и к рыбам как к «братьям», но при этом изнурял свое тело аскетизмом. Тогда его последователи, монахи-францисканцы, обратились к нему: «Брат Франциск, ты любишь всех, но не любишь свое тело и мучаешь его». На что он ответил, обращаясь к своему телу: «Брат мой тело, прости меня, я больше не буду тебя мучить, и буду заботиться о тебе». С тех пор Франциск перестал изнурять, доводя до полусмерти, свою плоть.
Одна из главных заповедей Христа гласит: «Возлюби ближнего твоего, как самого себя» (Мт. 22:39). То есть надо научиться любить себя, чтобы любить других.
Истинный святой – это тот, кто излучает Божественный Свет души и освещает им всех, в том числе свое тело. Ибо тело – дом для души и духа. А дом – это там, где тебя любят. Аскетизм и изнурение плоти более соответствует не христианству, а платонизму, где тело, с «легкого почина» Платона, рассматривается как тюрьма души. Сам Христос никогда аскетом не был. Отпостившись 40 дней в пустыне, подготовив себя духовно к роли Учителя, он более не постился, за что неоднократно имел нарекания иудейских священников. В ответ на укоры о несоблюдении постов Христос отвечал: «Не то, что́ входит в уста, оскверняет человека; но то, что́ выходит из уст, оскверняет человека» (Мт. 15:11).
Христос никогда не был аскетом: он ел и пил вино, общался со всеми людьми, не гнушался даже блудниц. Более того, одна из них, Мария Магдалина, стала Его наиболее преданной, верной и любимой ученицей. «Остальные ученики, видя Его любящим Марию, сказали Ему: Почему Ты любишь ее более чем нас?», на что Христос отвечал им: «Почему не люблю Я вас, как ее?» (Филип. 55).
Почему же Христос любил Марию Магдалину больше всех? Потому что она единственная при Его жизни научилась любить. Любовь жила в ее сердце еще до встречи с Христом, но это была извращенная плотская любовь, не одухотворенная любовь плоти. Встретив Христа, не только дух и душа ее, но и плоть преобразились. И она стала Его по-следовательницей, то есть в прямом смысле пошла по Его следам.
Однажды, узнав, что Христос пришел в один из почтенных домов, где его даже не приветствовали по обычаям того времени (омыванием ног), она, будучи бедной, купила драгоценное миро, омыла ноги Его своими слезами, вытерла их своими волосами, умастила их миром и, непрестанно каясь, целовала их. Хозяева возмутились, как Христос может позволять ей, грешнице, находиться в почтенном доме и прикасаться к Нему? Христос же сказал: «Прощаются грехи ее многие за то, что она возлюбила много; а кому мало прощается, тот мало любит» (Лк.7:47). Да, она неправедно любила, но она любила (!!!), и в сердце ее может войти истинная, Божественная Любовь. А те, которые никогда, никого не любили, как могут Бога полюбить?..
Любимый и друг познаются в беде. Как же вели себя ученики (друзья) Христа в период Его страшнейших испытаний и мучений, и как вела себя в этой ситуации Мария Магдалина?
Христос, не будучи, повторяю, аскетом и последний свой прощальный вечер, на Тайной вечере, ест и пьет вино. Он предсказывает предательство Иуды. Что сделали ученики, чтобы предотвратить предательство? Ни-че-го. Более того, когда Христос попросил некоторых из них после Тайной вечери помолиться с Ним в Гефсиманском саду, они заснули. Он их будил, просил поддержать Его (поддержать Христа!..), а они вновь и вновь засыпали. Заснете ли Вы, если тот, кого Вы любите, попросит Вас поддержать его в самый тяжелый момент жизни? А они заснули…
Далее. Иуда поцеловал Христа поцелуем предательства (как же много в мире иудиных «поцелуев любви»!..) и Иисуса схватили, судили, бичевали и распяли. Были ли рядом Его ученики, поддерживали ли они Его хотя бы взглядом? Петр, любимый ученик, трижды отрекся, убоявшись расправы, остальные куда-то (куда?) исчезли.
Кто был рядом с Христом во время распятия? Две Марии, Мария Магдалина и Мария мать Иакова и Иосии. Кто первым пришел проведать тело Христа после его распятия? Мария Магдалина. Кому ангел поведал о воскресении Христа? Марии Магдалине. Кто сразу же в это поверил? Мария Магдалина. А ученики сразу поверили (вспомните неверие Фомы)? Кому ангел поручил нести весть о воскресении Христа? Марии Магдалине. Ангелу виднее, кому поручить нести такую весть.
Неужели такая женщина была недостойна любви Христа? Достойна. И Он ее любил и «часто лобзал ее уста» (Филип. 55). В «Pestis Sophia» («Мудрость веры» (греч) – название коптской рукописи из Египта) прекрасной любвеобильной грешнице дается более чем прощение: «Великолепная Мария (Магдалина), ты блаженна, ты сама полнота, прославленная в поколениях». Но ведь эта информация по Апокрифам и не признанная Церковью, возразите Вы. Не признанная Церковью, да. Но означает ли это, что она не соответствует реальности? Ведь подлинность Апокрифов никто не отрицает.
И вообще, разве может быть Божественная Любовь грехом? Разве, вновь повторяю вышесказанное, грех любить женщину и телом, и душой? Почему телесная любовь грех? Животное совокупление мужчины и женщины для удовольствия без любви – да, это похоть, грех, страшный грех, это некая разновидность некрофилии. Согласна. Но истинная, духовно-душевно-телесная любовь разве грех? И почему у нас любовь между мужчиной и женщиной ассоциируется сугубо с телом, сексом? Может, причина этого в нашей расщепленности, ущербности, бездуховности, неумении любить по-человечески, то есть Божественно, целостно, духовно-душевно-телесно?
Так для чего же пришел в этот мир Христос? Быть жертвой Богу за грехи людей или Учителем? Учителем Божественной Любви, утраченной Евой и Адамом в результате их грехо-падения, грехо-от-падения от Бога-Любви, то есть от-падения от Любви истинной, Божественной, целостной, духовно-душевно-телесной. Одно из следствий этого греха – утрата человеком целостности, расщепление его на тело и душу, тело и дух, потеря телом духовности, что приводит к о-животниванию человека (что мы видим сегодня невооруженным взглядом).
В Евангелиях проводится мысль о Христе как втором Адаме. Так, в генеалогии Иисуса (Лк. 3:23–28) Христос – прямой потомок Адама. В Послании апостола Павла Римлянам говорится о Христе как втором Адаме и «образе будущего» (Рим. 5:14). Неужели идеалом «образа будущего» по замыслу Бога есть «распятие» человечества? Ведь в «идеальной» главе Библии, т.е. гл. 1 из книги «Бытие», в которой повествуется об идеальном, с точки зрения Бога, устройстве и образе жизни мира и человека, повествуется о том, что Бог создал мужчину и женщину и благословил их: «плодитесь и размножайтесь» (Бт. 1:28), т.е. мужчина был создан не для аскетического образа жизни, а женщина – не для монастыря.
Так какова же миссия Мессии?
Наиболее распространенной версией является видение в Христе – жертвы Богу, Агнца (ягненка жертвенного) Божьего. Этот взгляд на миссию Мессии поставлен во главу угла вероучения христианской Церкви. Один их главных догматов христианского Символа Веры – догмат искупления, согласно которому Христос пришел в этот мир, чтобы своими страданиями и муками на кресте искупить грехи человеческие и, прежде всего, первородный грех Евы и Адама. Церковь, в частности, опирается при этом на Евангелие от Иоанна, где говорится: «Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего единородного, дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную» (Иоан. 3:16). Это напоминает жестокую финикийскую религию, где в жертву богу Молоху приносили детей. Да и вся эта концепция Христа как жертвы уж очень схожа с языческими жертвоприношениями. И вообще, «хороша» любовь: если вы замучаете насмерть Моего Сына, то Я вам прощу ваши грехи… Отсюда – культ распятия, культ креста, культ страдания и… культ смерти. Христиане чтят великомучеников…
Но единственная и истинная ли это версия миссии Христа? Кем же был Христос: Жертвой или Духовным Учителем? То, что Он Учитель, Церковь не отрицает. Но для чего пришел этот Учитель? Искупить грехи человеческие? Но как? В чем суть греха, в том числе первородного? Грех – это отход от Бога, отход от Божественной Любви. Смысл первородного греха в эгоизме (и этого Церковь не отрицает), ибо Ева поставила свое желание выше желания Бога, и, стоя под деревом познания добра и зла, думала только о себе, о благах для себя: «И увидела жена, что дерево хорошо для пищи, и что оно приятно для глаз и вожделенно, потому что дает знание» (Бт. 3:6). Эгоист – это тот, кто думает только о себе, но не умеет любить и не любит даже себя, ибо думать о себе и любить себя не одно и то же. Тогда Христос пришел, чтобы избавить нас от эгоизма и научить нас не «говорить о», «думать о» себе, любви, а любить.
Любить и радоваться жизни. «Радуйтесь и веселитесь», – призывает Он людей в Своей Нагорной проповеди (Мт. 5:12). Радуйтесь всегда и всему, будьте благодарны Богу за всё, будьте великорадостниками! Любите Бога и каждое творение Божье. Такая любовь сильнее смерти, она побеждает смерть. Любовь – это культ жизни, культ воскресения, как победы жизни над смертью, духа над телом, вечного над временным и сиюминутным. Помните прекрасные слова апостола Павла о любви? «Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею великое познание и всю веру, так-что могу и горы переставлять, а не имею любви, – то я ничто… Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине, все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит» (1 Кор. 13:2, 4–7).
А если это так, то может ли быть любовь Христа к Магдалине греховной? Может ли быть телесность святой, можно ли испытывать желание к святой? И здесь возникает вопрос: «Что такое святость?».
Традиционно святость ассоциируется с аскетизмом. Но святой – это не аскет. Аскет «привязан» к своему телу, он «занимается» умерщвлением плоти, тела (как об этом говорилось выше). Святой свободен от зависимости от тела. Главное в святости не аскетизм, а Божественный Свет души (отсюда и святой, светлый). И когда этот Свет зажигается в душе, то он преображает и душу, и тело. На это всегда обращали внимание в исихазме (мистическом направлении православия), говоря, что в акте обо́жения (теозисе) происходит соединение нетварной природы Бога и тварной природы человека, что ведет к целостной трансформации человека. Обожение – это о-Боже-ние, т.е. возвращение человека к Богу, к себе первозданному, к тому человеку в Боге и с Богом живущему, которым он был до грехо-падения.
Замечательно эту особенность святости описывает Ф.М. Достоевский в «Братьях Карамазовых» на примере святого старца Зосимы, который и чайком с вареньем побаловаться любил, и с прихожанами с удовольствием калякал, но был при этом истинным святым. А вот рядом с ним жил монах-молчальник, ведущий аскетический образ жизни внешне, т.е. на физическом, телесном плане, а душу его разъедала желчь зависти к старцу Зосиме, которого все любили, в то время как его – нет.
Отсюда: может ли человек жить в миру, иметь семью, общаться с людьми, позволять себе большие и малые радости и удовольствия и быть в то же время святым? Да, может! Более того, именно святой-в-миру – это и есть тот образец, который нам принес Христос. Размышляя по этому поводу, индийский гуру Бхагван Шри Раджниш говорил: «Да, Христос, как и все люди, любил жизнь, все ее краски, Он умел радоваться жизни, но при этом Он был святым, высокодуховным человеком. Он мог быть рядом с «грязью», но не пачкаться, быть рядом с тьмой, но сеять светлое, быть Светом»[2].
Да, Христос жил в миру, гулял на свадьбах (вспомните Его чудо превращения воды в вино на брачном пиру в Кане), общался со всеми, даже блудницами и… был святым, и свято любил одну женщину – Марию Магдалину. Любил всем сердцем, всей душою, всем разумением Своим. И она отвечала Ему такой же целостной, духовно-душевно-телесной любовью.
Но Христа распяли, распяли Божественную Любовь. Информацию о Его любви к Магдалине удалили в Апокрифы. А женщина, так же, как и до появления Христа, продолжает считаться ис-чад-ием ада, искусительницей, в общем, той, связь с которой ведет к греху, а не к святости. Но ведь, повторяю вновь и вновь, связь, Божественная Связь с женщиной, связь, имя которой Божественная Любовь, ведет не к греху (от-ходу от Бога), а к целостности, андрогинности, святости (при-ходу к Богу). Может, это и хотел показать Христос? Может, поэтому ангел (посланец Бога!!!) и поручил именно Женщине, Марии Магдалине, нести в мир Весть о воскресении Христа?
И сегодня, в так называемом западном цивилизованном обществе, в эпоху пост (или пост-пост?)-модернизма, когда, как никогда ранее, расцвел пышным цветом культ телесности и в теории (философские и литературные рефлексии о телесности), и в массмедиа, и в жизни особенно ощущается ущербность человеческого тела, лишенного духовности. Как никогда ранее ощущается расщепление человека на тело и душу, ощущается до мучительной боли трагедия распятия Божественной Любви, превращение ее в животное совокупление, красиво именуемое «занятия любовью».
Все более утрачивается чувство святого, сакрального, утрачивается сама способность любить. Можно ли говорить с животными и биороботами о святости, может ли большинство современных людей понять и почувствовать святость человеческой телесности, святость человеческой любви?..
Литература
|
