«Ах, узнай себе, человече! Тогда дерзостно до фортуны то же,
что Сократ скажешь: "Клеветники мои могут тело мое убить, но не сердце"»
(Г.Сковорода «Толкование Плутарха о тишине сердца»)
«О человече! Почто дивишся высотам звездным и морским глубинам?
Внийди в бездну сердца твоего! Тут-то дивися, аще имаши очи!»
(Г. Сковорода «Благодарный Еродий»)
Над входом в храм Аполлона в Дельфах была надпись: «Познай самого себя». Но возможно ли это? И не придем ли мы в результате длинного пути само-познания к Сократовскому «Я знаю лишь одно, что ничего не знаю»? Как заглянуть в глубину человека, туда, где находится его ядро, его «самость», его «Я»?
Эти вопросы всегда волновали и мудрецов, и простых людей. Волновали они и отечественных представителей «философии сердца» П.Д. Юркевича, Б.П. Вышеславцева, И.А. Ильина, С.Л. Франка, Д.И. Чижевского, которые в духе православного христианства осмысливали природу человека, делая акцент на сердце как месте встречи с Богом, средоточии Божественной любви, духовном, душевном и физическом центре человека. Основоположником этого учения является украинский Сократ – Г.С. Сковорода, философия которого была пронизана идеями кордоцентризма.
Сковорода считал, что «родник вечных лучей сердце. …сердце есть истинный Бог… Что есть бо в человеке глава, аще не сердце? Корень древу, солнце мыру, царь народу, сердце же человеку есть корень, солнце, царь и глава» [2, с. 52, 53, 113]. Он обращал особое внимание на то, что главное в человеке не внешние его проявления (телесные и умственные), а глубинная, иногда прикрываемая красивыми социальными масками, суть. «Человек зрит на лице, а Бог зрит на сердце», – учил философ. Хотя проблема сердца развивалась также М. Шелером и «открытым» им Паскалем, но в отечественной философии она обрела особый колорит и глубокую духовность.
Традиционно в западной философии главным человеческим качеством считается ум, что отразилось в названии человека homo sapiens (человек разумный). Но так ли это? Является ли ум важнейшей чертой человека? И не опровергает ли этот тезис сегодняшняя техногенная цивилизация, превращающая людей в придатков компьютеров, мобильных телефонов и других человеческих технических «достижений», делая их, по существу, биороботами, киборгами? Невольно возникает вопрос: «Человек создает Hi-Tech (от англ. high technology – высокие технологии) или Hi-Tech создают человека, новый тип человека – Hi-Tech homo?».
В восточной философии со времен глубокой древности человек рассматривался как homo-cardiacus – человек сердечный. Так, по мнению древних египтян, сердце – седалище мысли, сердце – божественный вещун в каждом теле. Согласно учению индуизма, анахата чакра (чакра (санскр.) – энергетический центр) – духовное сердце человека – центр души человека, местопребывание атмана (самости, «Я») и место встречи с Брахманом (Мировой Душой). Человек сердечный и есть истинный божий человек (т.е. по образу и подобию Бога созданный), и именно в сердце его хранится и живет искра Божья, – гласит христианство. И в духе христианства Григорий Сковорода утверждает: «Ничто же есть Бог, точию сердце Вселенныя; наше же сердце нам же есть Господь и Дух» [2, с. 99].
На Востоке есть понятие «мыслящее сердце». Отцы христианской Православной Церкви учили: «Нужно умом в сердце стоять», св. Серафим отмечал: «Чтобы узреть свет Христов, нужно погрузить ум внутрь сердца». Сковорода высказывал аналогичную точку зрения (вернее, точку зрения истинного христианина, ибо истинное христианство – это «религия сердца»): «Мысль или сердце есть то дух, владетель телу, господин дому. Вот точный человек!.. Мысли в сердце, а сердце с нами, будто со своими крылами» [2, с. 52, 110]. То есть истинный, «точный» (Сковорода) человек – это «человек сердца», человек, у которого, выражаясь в терминологии индуизма, анахата чакра (сердечный центр) открыта.
«Мысли в сердце», – говорил Сковорода [2, с. 110], точнее, на мой взгляд, живая мысль всегда про-чувствована и зарождается в сердце, вынашивается в нем, о-крыляет человека и лишь затем оформляется в голове, разуме. Как ростки имеют корни в земле, а затем «тянутся» к небу, так и мысли «рождаются» в сердце, а затем «тянутся» к разуму. Растение без воздуха, неба жить не может, но без земли оно не появится на свет, не родится, ибо чтобы жить, надо родиться. Мысль без сердца – растение без корней. В вазе цветы хорошо смотрятся день–два, а затем умирают.
В своей статье «Сердце и его значение в духовной жизни человека, по учению слова Божия» П. Юркевич показывает и убедительно доказывает неправомерность абсолютизации рационалистического взгляда на человека, обезличивающего человека, лишающего его индивидуальности и превращающего живую, чувствующую, душевную и за-душевную личность в безличностный субъект, который имеет «имя, яко живъ, а мертвъ есть» (Откр. 3: 1).
Недаром человек, который бес-чувственно рассуждает и действует, называется бес-сердечным, черствым, с каменным сердцем. Более того, с одной стороны, самые человечные проявления: любовь, патриотизм, творчество невозможны без сердца, с другой стороны, ум не способен их понять, ибо их возможно лишь почувствовать и прочувствовать сердцем. И общение бессердечных людей – это обмен информацией, поверхностное касание, коммуникация, порождающая коммуникантов (например, в виртуальном «мире Интернета»), глубинное же проникновение, «общение душ», «родство душ», за-душевность возможны лишь для сердечных людей, смотрящих не на «мертвый» экран компьютера или смартфона, а в глаза живому человеку.
Поэтому прежде всего представители «философии сердца» выделяли в человеке два начала: духовное, вечное с центром в сердце и телесное, тленное. «Свет премудрости тогда входит в душу, – говорил Сковорода, – когда человек два ества познает: тленное и вечное» [2, с. 137]. В истинно духовном человеке дух властвует над телом (плотью). Плоть – ничто, дух – все, – считал Сковорода. «Плоть, – утверждает он, – ничто же, и все плотское есть идол и ничто же. Сделай духовным – вот истина! Мысль или сердце есть то дух, владетель телу, господин дому» [2, с. 50, 52]. Человек, как отмечают Г. Сковорода, Б. Вышеславцев, Н. Бердяев, рождается дважды: в теле и в духе. Подлинным человеком он становится лишь после второго рождения в духе, ибо человек плоти ничем не отличен от животного и лишь дух выделяет его из животного мира, лишь о-дух-о-творенная плоть становится человеком. «Когда же бывает прямое сотворение человеку?» – вопрошает Сковорода и отвечает: «Тогда, когда второе рождение… Подобает вам родиться свыше… Рожденное от духа дух есть» [2, с. 44].
Средоточием, центром духовного в человеке является сердце. Оно богоподобно и является «вместилищем» «Я». Познать свое сердце, свое истинное «Я» полностью невозможно, ибо если в сердце человека есть искра Божия, т.е. эманация самого Бога, то оно также бесконечно глубоко, «неограниченная бездна» (Сковорода), таинственно и непознаваемо, т.е. недоступно человеческому сознанию, как недоступен познанию и пониманию Бог. Пути Господни неисповедимы. Поэтому люди не только не способны узнать и понять «Я-Другого», но и свое собственное «Я», которое им лишь я-вляется в своих бесконечных про-явлениях. Постичь сокровенную глубину сердца может лишь Бог и только Богу ведомы тайны сердца, тайны нашего «Я».
Но узнать кое-что о «Я» человек может, заглянув в свое сердце, погрузившись в «колодец» своего «Я». Только в глубине сердца человек может встретиться с Богом, «Die sensible au coeurs» («Бог, ощутимый сердцем» – фр.) (Паскаль), соприкоснуться с Богом и своим истинным, божественным «Я». Глубоко духовный человек (мистик) чувствует свое органическое единство с Богом в своем сердце и восклицает, как и философ-мистик Григорий Сковорода: «Боже сердца моего! Сиесть: сердце мое в Тебе, Ты же взаимно в сердце мне преобразился» [2, с. 95]. Этот мистический опыт доступен лишь немногим и вызывает благоговейный трепет, глубокий покой и радость, чувство бесконечной благодарности и любви к Богу и всем живым существам.
Здесь следует отметить разницу в понимании природы самого сердца. Представители отечественной «философии сердца» считали, что это физическое сердце, которое является центральным органом не только тела, но и души и духа. Индийские мистики считают, что это «духовное сердце», которое находится в центре груди человека в так называемой анахата чакре. Мой собственный духовный опыт склоняет меня разделять вторую точку зрения.
Каковы же про-явления сердца, его ведущие интенции? «Я (сердце) – богоподобно и принципиально безгрешно, – считает Б. Вышеславцев. – … Грех исходит от не-Я, от плоти» [1, с. 78]. Но сама ли по себе плоть является источником греха? Нет. Источник как божественного, так и сатанинского – в сердце, душе. «Ничто же бо есть Бог, точию Сердце Вселенныя; наше же сердце наш же есть господь и дух, – говорил Сковорода. – Воля плоти, сердце мира, дух ада, бог чрева и похоть его, сердце нечистое есть тожде. Сей есть архисатана, нечистая сердечная бездна» [2, с. 99, 95]. В человеке и мире соединены два начала: светлое и темное, авелево и каиново, божественное и сатанинское. Об этом очень образно пишет Сковорода. «Что есть мир? Ад, яд, тля! Ах, око и свет, вера и Бог есть тожде» [2, с. 93]. Но если в сердце человека, его «Я» соединены эти два начала, то как и когда они проявляются? По мнению Вышеславцева, антиномия богоподобности, безгрешности и грешности «Я», сердца разрешается разделением мира на мир идеальный, в котором «Я» безгрешно, и мир реальный, в котором «каждое я отпадает от своей изначальной сущности, искажает свое богоподобие, извращает свою творческую потенцию» [1, с. 79].
Интенция на духовные ценности раскрывает божественное и вечное «Я» в человеке, интенция на плотские, материальные ценности – «будит» в человеке сатанинское, преходящее и темное его «Я». Мудрый человек должен обуздывать свою плоть, раздираемую страстями и успокаивать бури в море чувств, дабы достичь мира и спокойствия в душе и сердце. «Что ли же есть сей дух разума и дух крепости, еще не царствие божие, обуздывающее и управляющее скотския наши прихоти, дабы повинулся духу и, шествуя царственным, сиречь средним путем, не расточали столы своя по пагубным крайностям и превратностям», – говорит Сковорода в своем «Толковании Плутарха о тишине сердца» [2, с. 203]. (Интересно, что «средний путь» Сковороды очень схож с Благородным Срединным Путем Будды, ведущем к нирване – затуханию, угасанию эмоций, абсолютному покою, спокойствию. А образ духа, обуздывающего и управляющего прихотями, описанный Сковородой, вызывает в памяти аналогичный образ у Платона, Аристотеля и в… «Бхагават-гите» (интересное сходство!), где тело уподобляется колеснице, разум – вознице этой колесницы, а ум – вожжам, с помощью которых разум управляет чувствами – конями).
Каким же образом человек может раскрыть и укрепить в себе мудрое, чистое сердце, божественное «Я»? Сковорода считает, и это точка зрения очень близка мне, что прежде всего человек должен культивировать в себе чувство благородности за все (см.: «Благодарный Еродий»), которое приводит к радостному и светлому состоянию души. Философ отмечает, что глупый человек в любых обстоятельствах всегда найдет чем быть недовольным, все ему мало, а отсюда – «сумерки» души, уныние, страдание и т.п. «Из неблагодарности уныние, тоска и жажда, из жажды – зависть, из зависти – лесть, хищение, татьба, кровопролитие и вся беззаконий бездна. В бездне же сей царствует вечная печаль, смущение, отчаяние и с неусыпным червием удка, увязшая в сердце. Сим образом живет весь мир» [2, с. 109]. Источником уныния, по Сковороде, является неблагодарное сердце (недаром уныние является одним из семи смертных грехов в христианстве): «Из неблагодарного сердца, аки из горнила вавилонского, похотный огнь пламенными крылами развеваяся, насилием сердце восхищает, да, яже ненавидит, то же и творит, им тем же мучается» [2, с. 112].
Мудрый же человек, напротив, всегда найдет за что благодарить Бога и судьбу и поэтому сердце его чисто и радостно, излучая божественный Свет. «Колико способствует спокойствию благодарность! Должно же чувствовать с радостию и самая простая сия божия благодеяния, а именно: что мы живы, что здоровы, что солнце нас освещает, что мирное, а не военное время, что не слышно нигде бунтов, что земледелы спокойно пашут,… что наконец, волю имеем говорить, молчать, дела делать, покоиться» [2, с. 208]. Духовный человек даже в самой тяжелой ситуации находит в себе силы поблагодарить Бога за выпавшее на его долю испытание. «А тот, кто утвердил сердце свое духом премудрости и разума, – говорит Сковорода, – дерзновенно Богу скажет: "Боже мой, даруешь ли что мне? Благодарю. Отнимешь ли? Не рыдаю"» [2, с. 212].
Есть вера и есть доверие к Богу. Недовольство и претензии к кому-либо и чему-либо есть недоверие и претензии к Богу, ибо на всё воля Божья, более того, что ни делается, то к лучшему (Богу виднее что для нас лучше). «Нужнаго ведь никто не лишается (друго дело: что действительно нужно человеку в данное время? Способны ли мы истинно ответить на этот вопрос или это лишь наше мнение? – Н.Ш.)… Всякий имеет свое зло и добро, и каждому свое дано», – говорил Сковорода [2, с. 109, 211]. Кроме того, страдание опускает человека в глубину колодца его «Я», «глубинное сердце», в котором происходит соприкосновение с Божеством и познание как своего сокровенного, истинного «Я», так и мира. Часто именно в страданиях просыпается религиозность и, как следствие этого, одно из важнейших качеств духовной личности – совесть, возникает потребность в покаянии, ведущим к очищению души и духа человека, его «Я». Человек становится духовно выше, душевно чище и ближе к Богу. «Совесть… есть внутрь нас источник всех чистых и чесных наших дел, …отверзающая сердечному оку вечное сладчайшее памяти зерцало, в коем видим нашу твердую надежду (курсив мой – Н.Ш.)», – утверждал Сковорода [2, с. 214].
Трагедия современных людей, что, впрочем, имело место еще во «времена Христа», состоит в том, что они, как мудро и глубоко отмечал Иисус Христос, «видя не видят, и слыша не слышат, и не разумеют… ибо огрубело сердце людей сих и ушами с трудом слышат, и глаза свои сомкнули, да не увидят глазами и не услышат ушами, и не уразумеют сердцем, и да не обратятся, чтобы Я исцелил их [души – Н. Ш.] (курсив мой – Н.Ш.)» (Мф. 13: 13, 15). Не уразумеют сердцем. Ибо адекватное понимание живой реальности возможно лишь с помощью сердца, ум же наш без сердца лишь конституирует (конструирует, при-думывает) при-думанную, виртуальную реальность…
Да и можно ли назвать человека «без сердца» живым человеком?!.. Метафора ли М. Фуко «человек умер» или констатация реальности? И реальность ли эта так называемой эпохи постмодерна или человек уже давно мертв, с тех пор, когда поставил свое «Я», свое желание выше «Я» и желания Бога, когда на смену чувствующему голосу сердца была «поставлена» думающая голова?.. Всему живому присуща способность чувствовать, а современный человек (и только ли современный?) не чувствует. Что происходит с человеком? Он знает, но не чувствует. Но можно ли что-то реальное знать, не чувствуя? Без чувств возможны лишь «мысли о…», «чистое мышление», абстракции, но не реальный, живой мир. Животные и цветы, как известно, чувствуют любовь и ненависть людей, своих хозяев, они чувствуют душевную боль и даже болезнь тех, кого любят. Чувствует ли человек боль других, как свою боль? И если да, то почему он причиняет, и, увы, часто с удовольствием и наслаждением, боль другим людям и живым существам, являясь, по существу, садистом? Смог бы человек, чувствующий чужую боль как свою, причинить другим боль?
Сердце современного западного человека превратилось просто в анатомический орган. Утрачена великая Культура Сердца, любящего и чувствующего сердца. Именно в сердце человек встречается с Богом и Любовью. Именно в сердце рождаются все гениальные творения человечества. Духовное сердце, расположенное на пересечении вертикали и горизонтали креста, символизирующего человека, является центром его «Я». Если же духовное сердце закрыто, то нет связи между «верхом» – разумом, духовным и «низом» – физиологией, физическим, нет духовно-душевно-физической гармонии, ибо сердце одухотворяет «верх» и «низ» и «делает», по существу, человека Человеком. Без этого связующего и одухотворяющего «звена» духовность трансформируется в рациональность, вплоть до роботизации, а телесность – в животность, что мы и видим, увы, в современном мире.
Идти к Богу можно через страдание, боль, испытания, но встретиться с Ним можно только через любовь и радость. Нельзя не согласится с Вышеславцевым, что «любовь есть настоящая сущность личности» [2, с. 71] и потеря способности любить ведет к деградации и духовному умиранию личности, ее сокровенного «Я».
Вспомним роман Дж. Оруэла «1984». Герой романа предает свою любимую, тем самым убивает свою любовь к ней и умирает как личность. Ибо предательство любви ведет к «смерти» сердца – сокровенного центра и ядра личности, ее «Я». И «склероз сердца» (Б. Вышеславцев), который поразил современное человечество ведет к превращению людей в стадных, безличностных индивидов, «дикобразов». Эти «дикобразы», как метко заметил А. Шопенгауэр, обречены на «вымерзание», так как чем больше они прижимаются друг к другу, чтобы согреться, тем больше ранят друг друга своими иголками. И согреть их, дать тепло душе человеческой может лишь сердце, наполненное любовью к Богу и всем творениям Творца.
Сердце – центр любви, центр личности и ее «Я». Но любовь, эрос – это творческий порыв и прорыв сквозь все границы, это самотрансцеденция человека. Поэтому в сердце – центр творчества, которое немыслимо без свободы. «Самость, душа есть не только созерцание идей, но и Эрос, т.е. устремление, творческий порыв, рождение в красоте, любовь, – утверждает Вышеславцев. – Эрос творит, творчески избирает, любит или ненавидит, говорит да или нет, он всегда свободен, ибо любовь есть всегда свободное избрание и свободное изволение» [1, с. 84].
Есть три силы, которые помогают человеку жить и выживать в самых экстремальных ситуациях и физически, и душевно, и духовно. Первая сила – это сила организма (тела). Вторая – это сила воли (голова). Третья сила – сила любви (сердце). Третья сила может творить чудеса, она самая сильная и важная в человеке.
ВСЕ современные кризисы человечества производны от основного трагического кризиса – утраты способности к истинной духовной, т.е. собственно человеческой, любви. Утрата чувства сакральности мира повлекла за собой утрату чувства сакральности любви. Любовь о-животнилась. Духовность опрокинулась на горизонталь. Апофеоз эгоизма, замкнутость на себе, «в-себе-и-для-себя-бытие» несовместимы с любовью, которая есть всегда «Я-для-Ты» (где «Ты» – это Бог, Вселенная, люди, природа и все сущее). Любовь не может быть публичной (недаром существует выражение «публичная девка» как синоним проститутки), Любовь – это Великая Тайна Человека и Бога, Женщины и Мужчины. Любовь – это святыня. О ней не кричат, ее не рекламируют как залежавшийся товар, о ней молчат, благоговея перед сим Великим Таинством, по сути своей – величайшим сакральным чувством.
Такая любовь порождает стремление к заботе, обереганию, защите каждого существа, созиданию и творению на благо мира и людей, для их духовно-душевно-физического развития. Это стремление не навязано извне чувством долга, пропагандой или рекламой, а является актом внутреннего свободного волеизъявления духовной личности. «Бренный кумир ограничен, заключаем теснотою, – рассуждает по этому поводу Сковорода. – Духовный же человек есть свободен» [2, с. 44]. Бог, Любовь, Духовность, Творчество и Свобода в своем высшем синтезе являют собою органическую неразрывную целостность.
В современном «бессердечном мире» все больше становится людей лишенных глубины, духовности, не только не стремящихся к творчеству, любви, свободе, но и не помышляющие о них (в лучшем случае «думающие о» или «говорящих о» них). Поэтому я полностью согласна с Вышеславцевым, что «отнять свободу, этот дар богоподобия, означало бы уничтожить всякую заслугу, всякий героизм, всякую святость, всякое творчество, одним словом, уничтожить личность и духовность как высшую ступень в иерархии ценностей» [1, с. 83].
Чтобы человек творил добро не из чувства долга, продиктованного всезнающим и все-просчитывающим-с-математической-точностью разумом (например, современный прагматизм), а, как говорил П. Юркевич, «свободно, охотно, из любви или от сердца, по усердию» [3, с. 96] нужно, чтобы законы нравственности существовали не на бумаге и в уме (как в компьютерном архиве данных), а были записаны в сердцах. Иначе «по мере того как в сердце человека иссякает елей любви, светильник (разума – Н.Ш.) гаснет: нравственные начала и идеи потемнеются и наконец исчезают из сознания. Это отношение между светильником и елеем – между головою и сердцем – есть самое обыкновенное явление в нравственной истории человечества» [3, с. 101], – считал П. Юркевич.
Процесс угасания нравственности, человечности, духовности по мере «иссякания елея любви» сегодня достиг катастрофического масштаба. Угасание древней, мудрой и глубокой идеи кордоцентризма, космической по своей природе, приход на ее место идеи рациоцентризма и эгоизма, культ без-душного и бес-сердечного разума превращает человека в неживое, машиноподобное существо (придаток компьютера, «файл» в программе развития человеческой цивилизации, биоробота), а философию лишает ее глубины, метафизичности и тайны. С позиций учителя мудрости со статусом сакральности философия низводится до служанки общества, обслуживающей бытовые, профанные нужды общества – праксис.
И жизнь человеческая становится существованием («житием» в терминологии Сковороды). «Житие есть: родиться, кормиться, расти и умаляться, а жизнь есть плодоприношение, прозябшее из зерна Истины, царствовавшия в сердце их (курсив мой – Н.Ш.)» [2. с. 7]. Мне представляется, что не прагматизм и различные рационалистические школы, а именно «философия сердца» является философией будущего, философией Истинного Человека. Именно представители «философии сердца», и тут я разделяю взгляд Сковороды, могут сказать: «Мы сотворим свет получший. Создадим день веселейший» [2, с. 135]. Именно чистое сердце – сердце Человека будущего может создать гармонию в современном мире хаоса. «О сердце чисто! – восклицал наш великий соотечественник, философ-мистик и пророк Григорий Савич Сковорода. – Ты новый век, вечная весна, благовидное небо, обетованная земля, рай умный, веселие, тишина, покой Божий» [2, с. 127].
Литература
1. Вышеславцев Б.П. Сердце в христианской и индийской мистике / Б.П. Вышеславцев // Вопросы философии. — 1990. —№ 4. —С. 62—88.
2. Сковорода Г.С. Повне зібрання творів: у 2-х т. — Т. 2. / Г.С. Сковорода. — К.: Наукова думка, 1973. — Т. 2. — 576 с.
3. Юркевич П.Д. Сердце и его значение в духовной жизни человека, по учению слова Божия / П.Д. Юркевич // Философские произведения. — М.: Правда, 1990. — С.69—103.
2002–2012 гг.
|
