Ф. НИЦШЕ О ПУТИ ВОЗВРАЩЕНИЯ К СЕБЕ
Вместо предисловия
В очень тяжелый период моей жизни ко мне начали приходить в голову короткие мысли-афоризмы о природе человека и мира. Сначала я записывала их на листочках, потом завела амбарную тетрадь, которая со временем переросла в большую книгу – «Дневник мыслей». В какой-то момент ведения этого «Дневника мыслей» ко мне пришло его название «Путь возвращения к себе». Позже, читая мистиков, я обратила внимание на то, что «возвращение к себе» – цель мистического духовного деяния. И совсем недавно, вчитываясь в Ф. Ницше и работы о нем, я вновь обратила внимание на то, что для Ницше «возвращение к себе» было целью духовной практики, «Одинокий, ты идешь дорогою к самому себе! (курсив мой. – Н.Ш.)» . Лишь «возвратившийся к себе» может считаться, по Ницше, сверх-человеком, новым человеком. Хотя, исходя из идеи о вечном возвращении, уходящей своими корнями в глубокую древность и реанимированную Ницше, новый человек – это лишь возрожденный первозданный человек.
И что интересно: те работы о Ницше, которые показались наиболее интересными и близкими мне по духу, были, скорее, не исследованиями его творчества, не «работами о Ницше», а «со-мыслием, со-чувствием с Ницше», что наводит на мысль о сходстве «жизненного мира» авторов этих работ с Ницше. Это я увидела и в статье А. Белого «Фридрих Ницше» , и в статье В.Н. Миронова «Философия истории Фридриха Ницше» , и в статье И.И. Евлампиева «“Посюсторонняя” религиозность Ф. Достоевского и Ф. Ницше» . Более того, у некоторых авторов, например, К. Свасьяна наблюдается буквально состояние влюбленности в немецкого имморалиста . И это не удивительно: чем более погружаешься в «мир Ницше», пропитываешься атмосферой радости, любви к жизни, тем больше наполняешься какой-то особой энергией Света и Добра и хочется танцевать и петь вместе с Заратустрой, реять свободным полетом его орла и мудро относиться к жизни, как его змея. В философию Ницше нельзя не влюбиться, как нельзя не влюбиться в учение Христа. «Стоп!» – скажете Вы. Ницше и Христос? Имморалист Ницше – певец Света и Добра? Да…
Христос и христианство, Ницше и ницшеанство
Одна из древнейших проблем, возникшая, пожалуй, с возникновением языка – интерпретация сказанного, а позднее, написанного. Извечный герменевтический круг: понимание-интерпретация-понимание кусал и кусает сам себя, как змея свой хвост, и часто очень болезненно. И чем неординарнее говорящая и пишущая личность, тем сложнее понимание и интерпретация сказанного и написанного ею. Что касается Духовных Учителей человечества, среди которых был Иисус Христос, и гениев, к которым принадлежал Фридрих Ницше, то понять и интерпретировать сказанное Христом (сам он ничего не писал!) и написанное Ницше может лишь тот, кто «на одном вертикальном уровне» с ними, на их «высоте», кто сам Духовный Учитель и гений. Те же, кто ниже их по духовному уровню неизбежно искажают их учения. Предчувствуя эти искажения, Ницше уже в начале работы «По ту сторону добра и зла» обращает внимание читающих на то, что его видение реальности – эзотерическое, видение про-свет-ленного, в отличие от экзотерического видения обычных людей; экзотерик «видит вещи снизу, а эзотерик глядит на них сверху вниз. <…> Душа может подниматься на такие высоты, откуда даже трагедия перестает производить трагическое впечатление» . Гениальность Ницше вкупе с его болезнью, страданием, пронзительным одиночеством позволили, по мнению В.Н. Миронова, которое я полностью разделяю, «радикально выйти за границы собственного человеческого пространства <…> и взглянуть на нас всех с совершенно небывалой стороны (курсив мой. – Н.Ш.)» .
Христос и Ницше говорят притчами. Оба часто повторяют, что их не понимают и поймут лишь позже. «Ни одно слово этого анти-реалиста не должно приниматься буквально, – пишет Ницше о Христе, – вот предварительное условие для того, чтобы он вообще мог говорить. <…> Можно было бы с некоторой терпимостью к выражению назвать Иисуса «свободным духом» – для него не существует ничего устойчивого: слово убивает; все, что устойчиво, то убивает. Понятие «жизни», опыт «жизни», какой ему единственно доступен, противится у него всякого рода слову, формуле, закону, вере, догме. Он говорит только о самом внутреннем: «жизнь», или «истина», или «свет» – это его слово для выражения самого внутреннего; все остальное, вся реальность, вся природа, даже язык, имеет для него ценность знака, притчи» . Но это же самое можно сказать и о самом Ницше! Подзаголовок своей работы «По ту сторону добра и зла» Ницше называет «Прелюдия к философии будущего». Т.е. то, о чем он пишет в этой и других своих работах – это «книги для свободных умов», для тех, кто освободились из клетки людьми придуманных стереотипов, ибо «убеждение – это тюрьма» , для тех, кого, возможно, «еще и не существует» . Философ осознает, что он принадлежит не современности, не данному обществу, а, как все гении и просветленные, пришел в этот мир, чтобы нести весть о будущем человечества, чтобы о-светить человечество Светом не придуманной людьми «добренькости», плачущей сострадательности, а Радости и Любви к жизни. «Только послезавтра принадлежит мне. Иные люди родятся posthum» , люди, имеющие «новые глаза для самого дальнего (курсив мой. – Н.Ш.)» . И именно к таким людям принадлежит Ницше. Такие люди обычно, по глубокому замечанию А. Белого, появляются в кризисные, наиболее трагические периоды развития человечества. «Отдельные личности грядущей расы, преждевременно рожденные в период господства обреченной на вырождение расы, – это дети, заброшенные из будущего в царство стариков» . Одним из таких «детей», не понятым «стариками», как и Христос, был Фридрих Ницше, который жаждал «вырастить ребенка – новую душу, из которой будет соткано тело сверхчеловека» .
Да, Христа и Ницше не поняли их современники, и они это осознавали. Христос понимал, что сколько бы он не бросал свои жемчуга перед «свиньями» они все равно попрут их ногами своими и растерзают его. Понимал. Знал. Но не мог не бросать свои «жемчуга». И Ницше знал, что его «речи не для этих ушей» и что «они (те, кто способен его услышать и понять. – Н.Ш.) еще спят, эти высшие люди, в то время как я бодрствую; это не настоящие мои последователи. Не их поджидаю я здесь на своих горах» . Да, он это понимал, но, как Христос и М. Лютер, на то́м стоял и не мог иначе. И он писал для всех и… ни для кого… Ибо он любил этих людей, «я люблю людей. <…> я люблю вас всем сердцем. <…> не существует теперь нигде другой души, более любящей», – говорил устами Заратустры Ницше . И Христос, и Ницше не могли поступать иначе, ибо пришли в этот мир как Учителя и… сеятели. И они сеют семена духовности и мудрости, дабы эти семена мудрости, пусть и после их смерти, выросли в Дерево Жизни. И, чтобы дать возможность взойти этому Дереву Жизни, хотя бы после их смерти, они выкорчевывают, иногда весьма агрессивно, Деревья Смерти – Христос опрокидывает лавки менял в храме, превращенном фарисеями в рынок, Ницше ополчается и «громит» лживую фарисейскую мораль, в которой воспевается убогость духа и тела, слабость, страдания, сострадание (отнюдь, не ведущее к уничтожению страдания!), показная доброта, являющаяся часто маской зла и коварства.
Ницше обвиняют в жестокости, имморализме. Но это не так. Ницше – не жестокий, а мужественный человек (кстати, постоянно и воспевающий мужество!), открыто смотрящий в реальный, а не человеком, философами-идеалистами придуманный мир. Не Ницше жесток, а то общество, в котором он жил, и которое, увы-увы, не стало добрее и гуманнее сегодня. А жизнь? Она вне человеком придуманной морали, по ту строну добра и зла, «жизнь уж так устроена, что она устроена не на морали; она ищет заблуждения, она живет заблуждением» . «На свете нет моральных явлений, есть только моральное истолкование явлений (курсив мой. – Н.Ш.)» . Почему же этого не видит большинство людей? Потому, что они не способны, как Ницше, подняться над мирской суетой и даже не подозревают, что помимо экзотерического, физического восприятия бытия, существует еще и эзотерическое, духовное, которым обладал Ницше.
Христос и Ницше бичуют общественные устои, но любят жизнь. Христос постился лишь раз – 40 дней в пустыне перед тем, как начать свою проповедь любви, перед тем, как стать Духовным Учителем. Это был период Его сосредоточения, подготовки к выполнению великой миссии – быть Учителем человечества. И больше Христос не постился никогда. В ответ на обвинения фарисеев в том, что все иудеи постятся, а Он – нет, Иисус отвечает: «Не то, что́ входит в уста, оскверняет человека; но то, что́ выходит из уст, оскверняет человека» (Мт. 15: 11). И в своей Нагорной проповеди – квинтэссенции христианства, Он призывает: «Радуйтесь и веселитесь!» (Мт. 5: 12). Позже, обращенный Им апостол Павел, обобщает это призыв: «Всегда радуйтесь!» (1 Фес. 5: 16). А как поступает Христос на брачном пиру в Кане Галилейской? Он превращает воду в вино. Зачем? Чтобы люди не прекращали брачный пир и продолжали веселиться. Более того, Он как бы благословляет это брачное веселье, создав вино, которое было лучше, чем то, что уже выпили. И мир этот Он видит как брачный пир, на котором надо радоваться жизни, всему, что нам дает Бог. Недаром в ответ на обвинения фарисеев в несоблюдении поста Он отвечает: «Могут ли печалиться сыны чертога брачного, пока с ними жених?» (Мт. 9: 15).
Не о том ли пишет и Ницше? Ведь Дионис, последователем которого он себя провозглашает, покровитель оргиастического веселья, «брачного пира жизни». И «Веселая наука», и «Так говорил Заратустра» Ницше – это гимны радости, гимны жизни, гимны человеку, который умеет радоваться и танцует с Богом. «О высшие люди, – взывает Заратустра-Ницше, – ваше худшее в том, что все вы не научились танцевать, как нужно танцевать, – танцевать поверх самих себя! <…> Так научитесь же смеяться поверх самих себя! <…> Смех признал я священным; о высшие люди, научитесь же у меня – смеяться!» . Только очень сильный человек может так жить, ибо танцевать с Богом, смеяться с Богом, радоваться жизни всеми фибрами своего естества может лишь сверх-человек, способный подняться над всеми невзгодами жизни, над всеми несчастьями, и стать тем, кем и был создан изначально – богоподобным существом, то есть тем, кто в цикле вечного возвращения смог «вернуться к себе», к себе богоподобному, сверх-человеку, человеку, наполненному гармонией с жизнью и Богом и, как следствие, Светом и Радостью.
Христос и Ницше жили как учили, и учили как жили. Оба поднимались над всеми превратностями жизни, радовались и… воскресали! Христос, будучи предан, продан и распят самыми близкими людьми – его учениками, безмерно страдая физически и душевно, умирая, из последних сил взывает к Богу: «Отче! Прости им, ибо не знают, что делают» (Лк. 23: 34). Не только прощает, не только молится о тех, кто его предал, продал и распял, но и объясняет Богу, почему их надо простить: ибо они, как дети малые, не понимают того, что делают… И Ницше, страдая неимоверно от болезни, оставленный всеми друзьями, бесконечно одинокий, пишет «Так говорил Заратустра» и «Веселую науку», пишет манифест «религии радости», гимн радости, побеждающей страдания, гимн жизни, побеждающей смерть.
Во что же превратили учение Христа? Согласно точке зрения христианской Церкви, причина прихода в мир Христа заключается в том, что Он должен (!) Своей мученической смертью искупить грехи человеческие, и прежде всего первородный грех Адама и Евы. Таким образом, Иисус пришел, чтобы умереть в муках ради людей (смерть без мук Церкви не подходит!..). И именно на этом делается акцент, на этом останавливается христианская Церковь. И Христос распят… Он мученически умер, принесенный на алтарь Бога, как жертва… «жертва невинным за грехи виновных!» . (Как жертва в языческих религиях, против которых вовсю выступает христианская Церковь!) Отсюда культ креста и крестиков с изображением распятого Христа (по сути, фетишизм и поклонение… трупу!), культ страданий и великомучеников за веру Христову, видение в аскетизме проявления духовности, культ распятия. То есть – культ страданий и смерти (вот на этом-то и делает акцент Ницше!). Здесь Христос выступает как жертва Богу за грехи человеческие. И главное для верующих – каяться в грехах и терпеть страдание, как терпел их Христос. Это религия «распятого Христа», религия людей слабых духом, не способных воскресать, будучи «распятыми» жизнью, не способных радоваться жизни.
Да, из анализа текста Евангелий (хотя Христос-то сам ничего не писал, писали его ученики то, что поняли, как поняли и как запомнили-восприняли!..) действительно следует, что Христос пришел в этот мир, чтобы Своей мученической смертью искупить грехи человеческие, и прежде всего первородный грех Адама и Евы. Но в чем заключается суть первородного греха, который должен был искупить Христос? (Почему на этом христианская Церковь не делает акцента?) В эгоизме. А что такое эгоизм? Это когда человек думает только о себе. Он не умеет любить даже себя, ибо думать о любви и любить – это не одно и то же. Думает – голова, любит – сердце. То есть Христос пришел, чтобы избавить нас от эгоизма – научить нас любить. Он пришел не как Жертва, а как Духовный Учитель. Отсюда культ воскресения, ибо любовь побеждает смерть, культ жизни, культ радости, ибо воскресение, как победа над смертью – это огромная радость. Здесь главное для верующих – научиться любить и радоваться жизни во всех ее проявлениях. Это религия «воскресшего Христа», религия людей сильных духом, способных воскресать вновь и вновь, как бы жизнь их не «распинала», умеющих радоваться жизни. И это… религия Ницше! Заратустра Ницше учит: «С тех пор как существуют люди, человек слишком мало радовался; лишь это, братья мои, наш первородный грех! И когда мы научимся лучше радоваться, тогда мы тем лучше разучимся причинять другим горе и выдумывать его (курсив мой. – Н.Ш.)» .
Во что же превратили учение Ницше? Традиционно Ницше считают атеистом, апеллируя к его высказываниям о христианстве и к тому, что он сам себя называет антихристианином. Но означает ли это, что Ницше отвергал Бога? Вчитываясь в его произведения, мы видим обратное: он ищет Бога и сердце его скорбит, видя отсутствие истинной веры в Бога. Церковь, в частности христианская Церковь, из духовной организации, основанной на принципе соборности – духовного единения людей, способствующего самораскрытию личностного начала в человеке, превратилась в социальный институт, «оболванивающий» массы, превращающий верующих в стадо овец, послушно блеющих и внимающих слову пастыря (пастуха) своего более, нежели слову Бога, которое перестало быть и слышно им. И название своего произведения «Антихрист» относится не к самому Ницше, а к Церкви, которая поставила себя вместо Бога, Христа и став таким образом, по сути, Антихристом .
«Бог умер», – говорит Ницше, но означает ли это, что Он умер для Ницше, а может, это фиксация Его смерти для масс? Сам же Ницше признается, что он «еще ребенком узрел Бога во всем блеске» .
И пришел Сын Человеческий в мир нести Слово Бога, явить Божье Слово в мир, но не нужно народу Слово Божье, Благая Весть Бога («Евангелие» – благая весть), ему дороже слово Церкви, слово священников. И те, которые в воскресение, при входе Христа в Иерусалим, бросали ему под ноги пальмовые ветви, крича: «Осанна сыну Давидову!», через 5 дней (всего 5 дней!..) требовали распятия Спасителя. Здесь ярко выражен феномен религиозного фанатизма, характерный для толпы со стадным сознанием, против которого так горячо выступал Ницше. «Уже слово “христианство” есть недоразумение, – писал он с горечью, – в сущности, был только один христианин, и он умер на кресте. “Евангелие” умерло на кресте. То, что с этого мгновения называется “Евангелием”, было уже противоположностью его жизни: “дурная весть”, Dysangelium. До бессмыслицы лживо в “вере” видеть примету христианина, хотя бы то была вера в спасение через Христа; христианской может быть только христианская практика, т.е. такая жизнь, какою жил тот, кто умер на кресте…» . То есть, по существу, Христос и Его Благая Весть, Евангелие, распяты народом, священниками и продолжают распинаться до сих пор, ибо «жизнь во Христе» (как Христос) подменяется «разговорами о Христе» и христианскими (?) обрядами, более того, христианская любовь деформировалась в христианстве в квазихристианскую ненависть, претензии, агрессию ко всему, что не вписывается в рамки учения данной христианской конфессии. На место Бога пришла конфессия; клирик стал, по сути, антихристом, ибо «заменил» собою Христа и объявил свое учение «истинно христианским». Об этом, с глубокой болью пишет Ф. Ницше, об этом много размышлял русский гений – Ф. Достоевский.
Размышляя о природе убийства Бога, Ницше пишет такие пронзительные строки: «Слышали ли вы о том безумном человеке, который в светлый полдень зажег фонарь, выбежал на рынок и все время кричал: “Я ищу Бога! Я ищу Бога!” – Поскольку там собрались как раз многие из тех, кто не верил в Бога, вокруг него раздался хохот. <…> Тогда безумец вбежал в толпу и пронзил их своим взглядом. “Где Бог? – воскликнул он. – Я хочу сказать вам это! Мы его убили – вы и я! Мы все его убийцы! Но как мы сделали это? Как удалось нам выпить море? Кто дал нам губку, чтобы стереть краску со всего горизонта? <…> Бог умер! Бог не воскреснет! И мы его убили! <…> Самое святое и могущественное Существо, какое только было в мире, истекло кровью под нашими ножами…”. <…> Здесь замолчал безумный человек и снова стал глядеть на своих слушателей; молчали и они, удивленно глядя на него. Наконец, он бросил свой фонарь на землю, так что тот разбился вдребезги и погас. “Я пришел слишком рано, – сказал он тогда, – мой час еще не пробил”» .
Может, Ницше пришел слишком рано, ибо даже сегодня он остается непонятым, оболганным, табуированным? Люди не поняли «человека с фонарем» и продолжают жить в мире без Бога. Современные религии – это часто лишь «игра в религию». А киборгизация человека в современной техногенной цивилизации, а введение идентификационных номеров, обезличивающих и обесчеловечивающих человека – не является ли это развертыванием того процесса «убиения жизни» и человека, его личностного начала после «убийства» Бога, который первым так пронзительно и с такой болью описал Ницше? Но крик его души не был услышан. Его предостережения трансформировались либо в предмет «игры в бисер» интеллектуалов, либо в «программу действия» диктаторов, которым недоступны духовные смыслы поисков Ницше в силу их бездуховности. Одним из таких «великих интерпретаторов» и почитателей учения Ницше был Адольф Гитлер.
Здесь раскрывается проблема понимания и интерпретации, о которой говорилось мною выше. Понимание возможно лишь при схожести исходных позиций и установок субъектов общения. Адекватное понимание возможно при сходстве типа личности, т.е. духовного человека способен понять лишь духовный, социального социальный, биологического – лишь биологический. При этом высший тип личности способен понять низший, но не наоборот. Более того, низший тип не только не способен понять высшего, но и стремится всячески снизить высшее до низшего, что проявляется в унижении, ненависти, злобе, вплоть до стремления уничтожить высшего. Эта ситуация была промоделирована Иисусом Христом в его Нагорной проповеди: «Не давайте святыни псам и не бросайте жемчуга вашего перед свиньями, чтобы они не попрали его ногами своими и, обратившись, не растерзали вас» (Мф. 7: 6).
История являет немало примеров «растерзания» выдающихся, духовных личностей. Это и сам Иисус Христос, это и «выкорчевывание» русской духовности советскими революционерами, это и многочисленные выдающиеся личности, среди которых особое место занимает личность и учение Ницше. Да, Гитлер, а вслед за ним и большая часть человечества, в том числе и в нашей стране, «растерзали» Ницше.
Что же мог найти в философии Ницше Гитлер? Лишь то, что он был способен понять и что укрепляло его нарциссические и некрофильские черты характера: волю к власти, как к насилию сильного пола над слабым, толпою, стадом, и, связанный с нею, гимн войне.
Следует особо отметить, что любая система, основанная на господстве идеологии, в том числе и национал-социалистическая, предполагает такое перекраивание философских теорий, при котором они становятся средством борьбы с политическим противником. Поэтому следует различать политическую интерпретацию и сущностные смыслы учений, будь то ницшеанство или марксизм. Наиболее распространенным способом политической интерпретации философских учений является сведение их к цитатам-лозунгам, которые легко понимаемы и усвояемы народными массами, обладающими «строевым мышлением», которое умеет считать только до двух: свои – враги, арии – не арии, красные – белые и т.п. Что касается Ницше, то сама афористическая манера изложения его философии способствовала для сведения ее к лозунгам типа «мораль господ и рабов», «грядущий свехчеловек», «белокурая бестия» и т.д.
Но сверхчеловек Ницше, для которого якобы не существует никаких запретов и норм – это лишь интерпретация того и тех, кто жаждет славы и власти, социальных и биологических благ. Сам Ницше видел в человеке не повелителя, не диктатора над жизнью и смертью других, а личность, осознавшую, что «существует мораль господ и мораль рабов <…> порою существование обеих бок о бок – даже в одном и том же человеке, в одной и той же душе» и выдавливающую из себя рабскую мораль, «мораль стадных животных», способную сохранить себя, свое «Я», создать свою мораль, основанную не на страхе, покорности и подчинении, а на свободном самоопределении. Сверхчеловек – это выходящая из стандартных рамок, самосовершенствующаяся личность.
Что касается идеи неравенства людей, взятых Гитлером на вооружение, то Ницше как духовную личность волновало не социальное, а духовное равенство, как стадность, а отсюда и его страстное желание уйти от стадности к уникальности, чтобы люди стремились «к будущему по тысяче мостов и тропинок», а не маршировали стройными колоннами под общими лозунгами. «Теперь век толпы, – с горечью констатирует философ, – она ползает на брюхе перед всем массовым» . Не это ли мы наблюдаем в современном мире масс-культуры, не этому ли процессу расчеловечивания и обезличивания посвящены исследования философов ХХ века «Восстание масс» Ортеги-и-Гассета и «Век толп» Сержа Московичи?
Большинство идей Гитлер и нацисты черпали помимо «Так говорил Заратустра» из книги «Воля к власти», но Ницше не писал такой книги, она была сфабрикована его сестрой, которую философ называл «мстительной антисемитской дурой» . У Ницше было резко негативное отношение к воле к власти в социальном аспекте. «Посмотрите же на этих лишних людей! – взывает он. – Они всегда больны. <…> Власти хотят они, и прежде всего, рычага власти, много денег, – эти немощные! Посмотрите, как лезут они, эти проворные обезьяны! <…> все они безумцы, карабкающиеся обезьяны и находящиеся в бреду» . Что касается идеи национализма, славянофобии и антисемитизма, якобы почерпнутые у Ницше, то они являются грубой политической фальсификацией, не имеющей под собою никакого серьезного основания. Известно, что Ницше отрицательно относился к национализму, всегда позитивно отзывался о славянах, особенно о русских, евреев же считал самой сильной, самой цепкой, самой чистой расой из всего теперешнего населения Европы, а причину несправедливых гонений и нападок на евреев видел в зависти их уму и высшей интеллигентности, более того, он говорит о том, что «было бы, пожалуй, полезно и справедливо выгнать из страны антисемитических крикунов» .
Таким образом, Ницше не имеет ни малейшего отношения к тому, что в нем «нашли» Гитлер и нацисты. Предчувствуя продолжающуюся трагедию его жизни и после смерти, как деформацию и извращение его учения, Ницше писал: «Не люблю и этих новейших спекулянтов идеализма, антисемитов, которые нынче закатывают глаза на христианско-арийско-обывательский лад и пытаются путем нестерпимо наглого злоупотребления дешевейшим агитационным средством, моральной позой, возбудить все элементы рогатого скота в народе» .
Вечное возвращение – возвращение к себе
Кем же был этот непонятый гений и каков глубинный смысл его учения? Гений Ницше, как известно, раскрылся очень рано, и в 1868 г. в возрасте 24 лет без защиты докторской диссертации Ницше стал профессором классической филологии Базельского университета. Но в 1873 г., в 29 лет, у него появились первые симптомы болезни, которая заставила его в 1879 г., в 35 лет, оставить преподавание. Здесь возникает интересная параллель с жизненным путем Гаутамы Сиддхартхи Шакьямуни, который в 29 лет ушел из дома в поисках ответа на вопрос: почему люди страдают, а в 35 лет стал Буддой – просветленным, открыв Четыре Истины о причинах человеческих страданий и пути избавлении от них.
Ницше страдает страшно от мучительных головных болей, но… Но в 1882 г. кризис, как писал сам Ницше в письме Г. Брандесу, «был преодолен <…> болезнь принесла мне величайшую пользу (курсив мой. – Н.Ш.)» . О какой пользе болезни говорит Ницше? Представляется, что он говорит о болезни как инициации, приведшей к трансформации его сознания и психики, и просветлению. Как правило, духовные центры открываются в 30 лет. Обратите внимание: Христос в 30 лет начал проповедовать свое учение, Гаутама покидает свой дом в 29 лет, у Ницше ухудшается здоровье в 29 лет. На это обращает внимание сам Ницше. Случайно ли он начинает свою работу «Так говорил Заратустра» – учение о мистическом Пути возвращения к себе – словами: «Когда Заратустре исполнилось тридцать лет, покинул он свою родину и озеро своей родины и пошел в горы (гора – символ соединения человека с Богом. – Н.Ш.)» ?
Именно с 1882 года во внутреннем мире Ницше происходит резкая перемена. «Трудно сказать, что за “откровение” его посетило, – отмечает А.М. Руткевич, – известно только, что с этого времени в учении Ницше соединяются идеи о “воле к власти”, “вечном возвращении” и “сверхчеловеке”. Начинается разработка собственного философского учения» . Именно в этот период (после просветления?) он пишет свои лучшие произведения «Так говорил Заратустра» (1885), «По ту сторону добра и зла» (1886), «Генеалогия морали» (1887), в которых, по сути, излагает мистическое учение о причинах человеческих страданий и пути избавления от них.
Путь избавления от страданий – это, по Ницше, Путь возвращения к себе, к себе богоподобному, первозданному с душою ребенка, это желание «возвращения того, как оно было и есть, вечного возвращения» . Вечное возвращение, о котором говорит часто Ницше, есть не что иное, как идея жизненного цикла: рождение-жизнь-смерть-воскресение-воз-рождение… Более того, здесь прослеживается идея второго, духовного рождения человека через инициацию – переживание мученического умирания и воскресения. «Чтобы сам созидающий стал новорожденным, – пишет об этом Ницше, – для этого должен он хотеть быть роженицей (т.е. быть готовым к мукам инициации – Н.Ш.) и пережить родильные муки (курсив мой – Н.Ш.)» . Но этот же процесс имеет место в даосской психотехнике отождествления адепта с беременной женщиной, а затем с ребенком, рождаемым этой женщиной, более того, их совпадением. При этом происходит переживание «единства или даже тождества великого дао-Пути вселенной (мать) и совершенного адепта (дитя), тождества субъективного (“я” адепта) и объективного – универсума как тела дао» .
Нельзя не обратить внимание на роль болезни в трансформации психики Ницше. Некоторые исследователи, например, Р. Сафрански , В. Менжулин , сопоставляют болезнь Ницше с шаманской болезнью, предшествующей инициации – посвящению в шаманы, а Заратустру Ницше – c выдуманным им помощником – шаманом-наставником, совершившим инициацию над ним, подобно выдуманному К.Г. Юнгом Филемону – помощнику для достижения им «высшего состояния». Сам Ницше отмечает положительную роль его болезни, углубившей его миропонимание и трансформирующей его сознание. «Что касается болезни, – пишет он, – разве мы в силах удержаться от вопроса, можем ли мы вообще обойтись без нее? Только великое страдание есть последний освободитель духа. <…> Только великое страдание, <…> в котором нас сжигают как бы на сырых дровах (типичное описание инициации! – Н.Ш.), вынуждает нас, философов, погрузиться в нашу последнюю глубину (курсив мой – Н.Ш.)» .
Жизнь Ницше, жизнь Христа являет собою ни что иное, как Путь к воскресению, про-свет-лению, духовному рождению через муки, являющиеся, по сути, инициацией. «В сущности путь, на который нас призывает Ницше, – пишет А. Белый, анализирующий проблему мистической сути учения Ницше, – есть “вечный путь”, который мы позабыли: путь, которым шел Христос, путь, которым шли и идут раджйоги Индии. Ницше пришел к высшему мистическому сознанию, нарисовавшему ему “образ Нового Человека”» .
На протяжения своей жизни Ницше переживает «три превращения духа», описываемые им в «Так говорил Заратустра»: «воплощение» в верблюда, который тащит на себе весь груз человеческой культуры; льва, который борется за право быть свободным и создавать собственные ценности; и ребенка , «чтобы творить новые ценности в невинности и забвении, в бесконечной священной игре» . Процесс духовного рождения сам Ницше описывает так:
«О, внемли, друг!
Что полночь тихо скажет вдруг?
“Глубокий сон сморил меня, –
Из сна теперь очнулась я:
Мир – так глубок,
Как день помыслить бы не смог,
Мир – это скорбь до всех глубин, –
Но радость глубже бьет ключом:
Скорбь шепчет: сгинь!
А радость рвется в отчий дом, –
В свой кровный, вековечный дом”» .
Человек рождается дважды: физически и духовно. Первое рождение переживают все люди, второе – лишь избранные, к которым принадлежат Духовные Учителя, пророки, святые, просветленные и некоторые гении, к числу которых и принадлежал Ф. Ницше. «Человек физический» живет «во сне». Жизнь есть сон и лишь умирая, мы просыпаемся и видим реальность, – эту мысль высказывают философы и мудрецы с древности и до сегодняшнего дня. Жизнь как сон, как погружение в материальный мир и его проблемы, раздирающие противоречия, полна страданий и скорби, которые поглощают человека настолько, что радость еле-еле пробивается тонким лучиком света в нашу жизнь. И даже, наконец, пробившись в нашу жизнь, радость на своем пути тут же встречает скорбь, которая шепчет, а иногда и кричит ей: «Сгинь!». И человек вновь идет по жизни с поникшей головой…
Когда же человек просыпается от сна погруженности в материальное, искусственную дихотомичность мира (в буддизме – достигает состояния будды – просветленного, пробужденного), когда его очи открываются навстречу этому прекрасному миру, в котором отсутствует резкая грань между сознательным и бессознательным, образным и логическим, рациональным и эмоциональным, душу его заполняет радость. Его искусственно «расколотое сознание» и «рационализированная психика» трансформируются в целостное, интегральное, синкретическое мировосприятие и мышление, мировосприятие про-свет-ленного человека, который вернулся к самому себе. Тогда «“человек и мир”, разделенные, – по выражению Ницше, – сублимированной наглостью словечка “и”» , соединяются воедино и становятся «человекомиром». Такое мировосприятие называется обо́жением в христианстве, нирваной в буддизме, мокшей в индуизме. Названия и религии разные, суть – одна. Сам Ницше в «Антихристе» пишет об этом, характеризуя Христа: «Между индусами он пользовался бы понятиями Санкхьи, среди китайцев – понятиями Лао-цзы, и при этом не чувствовал бы никакой разницы (курсив мой – Н.Ш.)» . Ибо глубинная сущность всех религий едина и, по мудрому замечанию Г. Померанца, «глубина каждой великой религии ближе к глубине другой религии, чем к собственной поверхности» .
Почему главному пророку нового мировосприятия Ницше дал имя Заратустра? Мне увиделось, что здесь прослеживается аналогия с зороастризмом и его «снятием»; зороастризмом, главная идея которого – борьба добра и зла, взятая на вооружение христианством, и преодоление этой борьбы через просветление Заратустры, поднявшимся над дихотомией мира, отвращением к придуманному людьми злу. «Отвращение отступает от этих высших людей. <…> Они открывают сердца свои, хорошее время возвращается к ним, они празднуют и переживают (к ним возвращается способность чувствовать красоту этого мира и чувствовать состояние праздника в своей душе. – Н.Ш.), – они становятся благодарными» . Отвращение к миру и людям сменяется после про-свет-ления человека благодарностью к людям, миру, Богу…
Человек перерождается, просыпается, становится «ребенком», с чистым взглядом на мир. «Чист взор его, – пишет об этом перерождении Ницше, – и на устах его нет отвращения. Не потому ли и идет он, точно танцует? Заратустра преобразился, ребенком стал Заратустра, Заратустра проснулся (курсив мой – Н.Ш.)» . Человек перерождается и осознает, как Ницше, что «свет низошел на меня» и… возвращается к себе. В свой отчий Дом. Дом Любви и Радости, Дом Вечности. «Я преодолел себя, страдающего. Я отнес свой собственный прах на гору, более светлое пламя обрел я себе», – говорит о своем преображении Ницше . Человек превосходит самого себя, ибо «человек есть нечто, что до́лжно преодолеть» , превосходит себя жалкого, немощного, страдающего, «ползающего по земле». Человек «сжигает» себя прежнего, ибо «надо, чтобы ты сжег себя в своем собственном пламени: как же мог бы ты обновиться, не сделавшись сперва пеплом! (курсив мой – Н.Ш.)» . Человек становится «птицей», способной подниматься над суетой сует этого бренного мира, ибо «птица свела у меня гнездо себе, поэтому я люблю и прижимаю ее к сердцу» , птицей феникс, воскресающей из пепла вновь и вновь.
«Душа того, кто возвысился, становится радостной» и он постигает, что «жизнь есть родник радости» . Тогда человек встречается с вечностью и восклицает: «Ибо я люблю тебя, о Вечность!» . Именно о таком человеке мечтал Ницше, именно таких людей он называл высшими людьми, которые научились радоваться жизни и им открылось, что «радость хочет вечности» , ибо «Бог танцует во мне» .
Следует обратить внимание на постоянное подчеркивание Ницше связи состояния радостного восприятия мира и танца, который приобретает сакральный характер: «Бог танцует во мне». В мистических психотехниках в достижении состояния транса, в котором мистик общается с Богом, особую роль играет музыка и танец. Именно посредством музыки и танца шаман входит в транс, именно посредством музыки и танца жрецы в земледельческом культе готовились к кровавому дню и доходили до экстаза, именно кружась в танце, дервиши доходят до состояния божественного опьянения, экстаза, транса и просветления, символом которого в суфизме является вино.
Более того, в этом состоянии происходит «слияние» мистика и Бога, и он забывает о своем «Я», полностью «погрузившись» в «Я-Бога». Так, знаменитый суфийский наставник и мученик Хусайн ибн Мансура ал-Халладж в состоянии экстатического соединения с Богом воскликнул: «Ана-л-Хакк! (Я – Абсолютная Истина!)» . Не это ли мы видим в лице Ницше-Заратустры, который часто провозглашает себя высшим существом, по сути, Богом?
Это состояние слияния с Богом наполняет и переполняет душу радостью и любовью ко всему сущему и приводит к непреодолимому желанию «обнять» весь мир, нести себя в мир, человек хочет «одарять и наделять до тех пор, пока мудрые среди людей не стали бы опять радоваться (курсив мой – Н.Ш.)» , хочет преобразить людей, не сострадая им, а научив людей радоваться, ведь «всякая великая любовь выше всего своего сострадания: ибо то, что она любит, она еще хочет – создать!» . Создать «мир радости», «мир радостников и великорадостников» вместо «мира страдальцев и великомучеников». «Я хочу научить их тому, что нынче понимают столь немногие, а те проповедники сострадания и того меньше, – сорадости!» – восклицает Ницше.
Современный человек «мертв», ибо он «убил Бога», но он, согласно закону циклического развития жизни, вновь родится, уже сверх-человеком и Бог его будет не Богом страждущих, нищих и убогих, а Богом радости, богатства, силы, «танцующим Богом». Чтобы родился новый человек, «человек ветхий и убогий» должен умереть и его «надо подтолкнуть» к этому. И воскреснет уже новый человек и новый Бог. Ницше пророчествует не только о новом человеке, но и о новой религии – человеке и Боге «по ту сторону добра и зла» и «по эту сторону радости и цветения жизни»! Чтобы воскреснуть надо умереть. «Бог умер», христианство как религия распятого Христа «убило» Бога, но «Бог воскрес!». Ницше, по существу, возрождает истинное христианство – религию воскресшего Христа, того, Кто говорил: «Радуйтесь и веселитесь!» (Мт. 5: 12).
Уметь радоваться. Этому не надо учить детей. Но взрослых учить этому надо. Станьте, как дети! – учил Христос и Ницше, чтобы «каждый смеялся, как смеются дети» . Живите не в придуманном Вами «мире добра и зла», а в мире цветов, птиц, деревьев, животных, рек, морей и озер. «Иди к розам, к пчелам и стаям голубей! В особенности же к певчим птицам, чтобы научиться у них петь!» – учит Ницше и продолжает: «Царство Небесное принадлежит детям; вера, которая здесь заявляет о себе, не приобретается завоеванием; она тут, она означает возвращение к детству в области психического. <…> Такая вера не гневается, не порицает, не обороняет себя. <…> Она не нуждается в доказательствах ни чудом, на наградой и обещанием, ни «даже писанием»: она сама всякое мгновение есть свое чудо, своя награда, свое доказательство, свое «Царство Божье». Эта вера даже не формулирует себя – она живет, она отвращается от формул» .
Ницше, этот безумный ребенок, мечтал, чтобы «вместе учились мы всему; вместе мы учились подниматься над собою к себе самим и безоблачно улыбаться: безоблачно улыбаться вниз, светлыми очами и из огромной дали, в то время как под нами струятся, как дождь, насилие (курсив мой – Н.Ш.)» . Он звал нас лететь к Солнцу, Небу, Богу: «лететь только хочет вся воля моя, лететь до тебя!» . Зов Христа. Зов Ницше. Услышали ли люди их зов? Последовали ли за Христом и Ницше-Заратустрой в «мир любви и радости», свободный от мести-насилия, от корысти, в мир творческого дарения? Увы, нет…
Вместо послесловия
Безумие Достоевского, безумие Ницше… Не являются ли такого рода безумия кодами сверхзнания? М. Фуко было высказано предположение о том, что безумие Ницше – это не просто сумасшествие, а сверхзашифрованное послание, которое мы пока не в силах разгадать. Фуко считал, что Ницше переживал «опыт безумия», который содержательно приближался к «абсолютному знанию» . (Возможно, это «абсолютное знание» было ничем иным, как знанием просветленного, будды, вuddha (санскр.) – просветленный, пробужденный). «Безумие Ницше несет нам весть о сверхчеловеческой ментальной парадигме. Сверхчеловек и есть тот, кто преодолел ресентиментное, оценивающее, субъективное, диалектико-контрадикционное мышление. Тот, кто понимает себе подобных не логизируя, не расчленяя мир, но взаимодействуя с ним целостно и непосредственно. Тот, кто прорвался по ту сторону всяких бинарных оппозиций (курсив мой – Н.Ш.)» . Но не является ли это описанием мировосприятия первозданного, целостного, нерасчлененного человека, человека, который совершил путь возвращения к себе?
Тексты Ницше переворачивают сознание, трансформируют психику, являясь, по существу, особой «текстовой психотехникой», «инициационными текстами». На это обращает внимание В.Н. Миронов: «По сути, он подвергает нас ритуалу инициации, в котором реализуется наша предельная самоактуализация, предельное погружение в нашу самость. И тогда мы вдруг обнаруживаем внутри себя какое-то новое существо, которое настойчиво разбивает старую скорлупу, вынуждая нас максимально быть самим собой (курсив мой. – Н.Ш.)» . Инициация ведет к «проклевыванию» человека из скорлупы стереотипов его «Эго» и социальных обще-принятых норм, клише, к духовному рождению «нового существа», существа-птицы, Человека-Творца, преодолевшего в себе человека-тварь; Человека радующегося и «безоблачно улыбающегося», преодолевшего человека страдающего и плачущего; Человека, танцующего с Богом. Именно этому посвящено творчество Ницше, и именно это я пыталась на протяжении многих страниц показать в своей статье. Удалось ли Ницше это? Удалось ли это мне? Это зависит от читателя, его интерпретации, его ведения и видения.
Примечание
Ницше Ф. Так говорил Заратустра / пер. с нем. Ю.М. Антоновского // Ницше Ф. Соч.: в 2 т. / Сост., ред. и авт. примеч. К.А. Свасьян. – М.: Мысль, 1990. Т. 2. С. 46.
См.: Белый А. Фридрих Ницше // Фридрих Ницше и русская религиозная философия: Переводы, исследования, эссе философов «Серебряного века»: в 2 т. – Мн.–М., 1996. Т. 1. С. 59–86.
См.: Миронов В.Н. Философия истории Фридриха Ницше // Вопросы философии. 2005. № 11. С. 163–175.
См.: Евлампиев И.И. «Посюсторонняя» религиозность Ф. Достоевского и Ф. Ницше (К вопросу о религиозном содержании неклассической философии) // Вопросы философии. 2013. №7. С. 121–132
См.: Свасьян К.А. Фридрих Ницше: мученик познания // Ницше Ф. Соч.: в 2 т. – М., 1990. Т. 1. С. 5–46.
Ницше Ф. По ту сторону добра и зла / пер. с нем. М.Н.Т. и Е. Соколовой; под ред. В.В. Битнера. – СПб., 1907. С. 20.
Миронов, В.Н. Указ. соч. С. 164.
Ницше Ф. Антихрист /пер. с нем. В.А. Флёровой // Ницше Ф. Соч.: в 2 т. / Сост., ред. и авт. примеч. К.А. Свасьян. – М.: Мысль, 1990. Т. 2. C. 658.
Там же. С. 680.
Там же. С. 632.
Там же.
Там же.
Белый А. Указ. соч. С. 61.
Там же. С. 66.
Ницше Ф. Так говорил Заратустра. С. 11.
Цит. по: Белый А. Указ. соч. С. 70.
Ницше Ф. Так говорил Заратустра. С. 7, 35. 162.
Ницше Ф. Человеческое слишком человеческое / пер. c нем. С.Л. Франка // Ницше Ф. Соч.: в 2 т. / Сост., ред. и авт. примеч. К.А. Свасьян. – М.: Мысль, 1990. Т. 1. С. 233.
Ницше Ф. По ту сторону добра и зла. – СПб., 1907. С. 38.
Ницше Ф. Так говорил Заратустра. С. 214.
Ницше Ф. Антихрист. С. 665.
Ницше Ф. Так говорил Заратустра. С. 62.
На это же обращает внимание И.И. Евлампиев в своей статье «“Посюсторонняя” религиозность Ф. Достоевского и Ф. Ницше». См.: Евлампиев И.И. Указ. соч.
Цит. по: Cвасьян К.А. Примечания. Антихрист // Ницше Ф. Соч.: в 2 т. – М.: Мысль, 1990. Т. 2. С. 800.
Ницше Ф. Антихрист. С. 663.
Ницше Ф. Веселая наука /пер. с нем. К.А. Свасьяна // Ницше Ф. Соч.: в 2 т. / Сост., ред. и авт. примеч. К.А. Свасьян. – М.: Мысль, 1990. Т. 1. С. 592–593.
Ницше Ф. По ту сторону добра и зла.– СПб., 1907. С. 92.
Там же. С. 77.
Цит. по: Свасьян К.А. Фридрих Ницше: мученик познания. С. 39.
Ницше Ф. Так говорил Заратустра. С. 36.
Ницше Ф. По ту сторону добра и зла // Ницше Ф. Соч.: в 2 т. / Сост., ред. и авт. примеч. К.А. Свасьян. – М.: Мысль, 1990. Т. 2. C. 370.
Ницше Ф. К генеалогии морали. Полемическое сочинение /пер. с нем. К.А. Свасьяна // Ницше Ф. Соч.: в 2 т. / Сост., ред. и авт. примеч. К.А. Свасьян. – М.: Мысль, 1990. Т. 2. С. 521.
Цит. по: Свасьян К.А. Фридрих Ницше: мученик познания. С. 6–7.
Ницше Ф. Так говорил Заратустра. С. 6.
Руткевич А.М. Примечания. Ф. Ницше. Антихристианин // Сумерки богов. – М.: Политиздат, 1989. С. 346.
Ницше Ф. По ту сторону добра и зла. – СПб., 1907. С. 32.
Ницше Ф. Так говорил Заратустра. С. 61.
Торчинов Е.А. Религии мира: Опыт запредельного: Психотехника и трансперсональные состояния. – СПб.: Ценр «Петербургское востоковедение», 1998. С. 163.
См.: Safranski, R. Nietzsche: A Philosophical Biography. – New York; London: W. W. Norton & Company, 2003.
См.: Менжулін В.І. Філософія, біографія та психоаналіз: випадок Ніцше. Частина 2. «Пацієнт» // Фiлософська думка. 2009. № 6. С.112–120.
Ницше Ф. Веселая наука. С. 495.
Белый А. Указ. соч. С. 86.
Ницше Ф. Так говорил Заратустра. С. 18–19.
Руткевич А.М. Указ. соч. С. 346.
Ницше Ф. Так говорил Заратустра. С. 235.
Ницше Ф. Веселая наука. С. 667.
Ницше Ф. Антихрист. С. 658.
Померанц Г.С. Распадающаяся Вавилонская башня // Вестник Европы. 2001. № 3. С. 33.
Ницше, Ф. Так говорил Заратустра. С. 225.
Там же. С. 7.
Там же. С. 15.
Там же. С.22.
Там же. С.142.
Там же. С.46.
Там же. С. 26.
Там же. С. 55.
Там же. С. 69.
Там же. С. 168.
Там же. С. 235.
Там же. С. 30.
См.: Шиммель Аннемари. Мир исламского мистицизма. – М.: Алетейа, 1999.
Ницше Ф. Так говорил Заратустра. С. 6.
Там же. С. 64.
Ницше Ф. Веселая наука. С. 659.
Ницше Ф. Так говорил Заратустра. С. 7.
Там же. С. 160.
Ницше Ф. Антихрист. С. 657.
Ницше Ф. Так говорил Заратустра. С. 117.
Там же.
См.: Foucault M. Dits et écrits. – Paris, Gallimard, Quarto, 2001. T. 1. P. 597–599.
Миронов В.Н. Указ. соч. С. 172–173.
Там же. С. 169–170.
|
