Что есть эго? Эго – это мое тело? Эго – это моя душа? Эго – это мой дух? Эго – это мои дух + душа + тело? Кто есть «Я»? «Познай самого себя», но возможно ли это? И не придем ли мы в результате длинного пути само-познания к Сократовскому «Я знаю лишь одно, что ничего не знаю»? Как заглянуть туда, где находится ядро человека, его «самость», его эго?
Эти вопросы всегда волновали и мудрецов, и простых людей. Волновали они и отечественных представителей «философии сердца» П.Д. Юркевича, Г.С. Сковороду, Б.П. Вышеславцева, И.А. Ильина, С.Л. Франка, Д.И. Чижевского, которые в духе православного христианства осмысливали природу человека, делая акцент на сердце как месте встречи с Богом, средоточии Божественной любви, духовном, душевном и физическом центре человека. И хотя проблема сердца развивалась также М. Шелером и «открытым» им Паскалем, но в отечественной философии она обрела особый колорит и глубокую духовность.
Традиционно ведущим человеческим качеством считали ум, что отразилось даже в названии человека homo sapiens (человек разумный). Но так ли это? Является ли ум важнейшей чертой человека? И не опровергает ли это тезис сегодняшняя технотронная цивилизация, превратившая людей в придатков компьютеров, биороботов?
На Востоке есть понятие «мыслящее сердце». Отцы христианской православной церкви говорили: «Нужно умом в сердце стоять», св. Серафим отмечал: «Чтобы узреть свет Христов, нужно погрузить ум внутрь сердца». Действительно, если человек «рождает» живую мысль, то она всегда про-чувствована и зарождается в сердце, вынашивается в нем и лишь оформляется в голове, разуме.
Мысли «рождаются» в сердце, как росток имеет корень в земле, а затем «тянутся» к голове, разуму, как росток к небу. Растение без воздуха, неба жить не может, но без земли оно не появится на свет, не родится, ибо чтобы жить, надо родиться. Мысль без сердца – растение без корней. В вазе цветы хорошо смотрятся день – два, а затем умирают.
Недаром человек, который бес-чувственно рассуждает и действует, называется бес-сердечным, черствым, с каменным сердцем. Более того, с одной стороны, самые человечные проявления: любовь, патриотизм, творчество не возможны без сердца, с другой стороны, ум не способен их понять, ибо их возможно лишь почувствовать сердцем. И общение бессердечных людей – это обмен информацией, поверхностное касание, глубинное же проникновение, «общение душ», «родство душ», за-душевность возможны лишь для сердечных людей.
Поэтому прежде всего представители «философии сердца» выделяли в человеке два начала: духовное, вечное с центром в сердце и телесное, тленное, «свет премудрости тогда входит в душу, – говорил Сковорода, – когда человек два ества познает: тленное и вечное» [2, с. 137]. В истинно духовном человеке дух властвует над телом (плотью). Плоть – ничто, дух – все, – считал Сковорода. «Плоть, – утверждает он, – ничто же, и все плотское есть идол и ничто же. Сделай духовным – вот истина! Мысль или сердце есть то дух, владетель телу, господин дому» [2, с. 50, 52]. Человек, как отмечают Г. Сковорода, Б. Вышеславцев, Н. Бердяев, рождается дважды: в теле и в духе. Подлинным человеком он становится лишь после второго рождения в духе, ибо человек плоти ничем не отличен от животного и лишь дух выделяет его из животного мира, лишь о-дух-о-творенная плоть становится человеком. «Когда же бывает прямое сотворение человеку?» – вопрошает Сковорода и отвечает: «Тогда, когда второе рождение… Подобает вам родиться свыше… Рожденное от духа дух есть» [2, с. 44].
Средоточием, центром духовного в человеке является сердце. Оно богоподобно и является «вместилищем» «Я». Познать свое сердце, свое истинное «Я» полностью невозможно, ибо если в сердце человека есть искра Божия, т.е. эманация самого Бога, то оно также бесконечно глубоко, таинственно и непознаваемо, т.е. недоступно человеческому сознанию, как недоступен познанию и пониманию Бог. Пути Господни неисповедимы. Поэтому люди не только не способны узнать и понять «Я-Другого», но и свое собственное «Я», которое им лишь я-вляется в своих бесконечных про-явлениях. Постичь сокровенную глубину сердца может лишь Бог и только Богу ведомы тайны сердца, тайны нашего «Я».
Но узнать кое-что о «Я» человек может, заглянув в свое сердце, погрузившись в «колодец» своего «Я». Только в глубине сердца человек может встретиться с Богом, Die sensible au coeurs [1] (Паскаль), соприкоснуться с Богом и своим истинным, божественным «Я». Этот мистический опыт доступен лишь немногим и вызывает благоговейный трепет, глубокий покой и радость, чувство бесконечной благодарности и любви к Богу и всем живым существам.
Здесь следует отметить разницу в понимании природы самого сердца. Представители отечественной «философии сердца» считали, что это физическое сердце, которое является центральным органом не только тела, но и души и духа. Индийские мистики считают, что это «духовное сердце», которое находится в центре груди человека в так называемой анахатре чакре (чакра – энергетический центр (санскр.)). Мой собственный духовный опыт склоняет меня разделять вторую точку зрения.
Каковы же про-явления сердца, его ведущие интенции? «Я (сердце) – богоподобно и принципиально безгрешно, – считает Б. Вышеславцев. – … Грех исходит от не-Я, от плоти» [1, с. 78]. Но сама ли по себе плоть является источником греха? Нет. Источник как божественного, так и сатанинского – в сердце, душе. «Ничто же бо есть Бог, точию Сердце Вселенныя; наше же сердце наш же есть господь и дух, – говорил Сковорода. – Воля плоти, сердце мира, дух ада, бог чрева и похоть его, сердце нечистое есть тожде. Сей есть архисатана, нечистая сердечная бездна» [2, с. 99, 95]. В человеке и мире соединены два начала: светлое и темное, авелево и каиново, божественное и сатанинское. Об этом очень образно пишет Сковорода. «Что есть мир? Ад, яд, тля! Ах, око и свет, вера и Бог есть тожде» [2,с. 93]. Но если в сердце человека, его «Я» соединены эти два начала, то как и когда они проявляются? По мнению Вышеславцева, антиномия богоподобности, безгрешности и грешности «Я», сердца разрешается разделением мира на мир идеальный, в котором «Я» безгрешно, и мир реальный, в котором каждое «Я» отпадает от своей изначальной сущности, искажает свое богоподобие, извращает свою творческую потенцию» [1, с. 79].
Интенция на духовные ценности раскрывает божественное и вечное «Я» в человеке, интенция на плотские, материальные ценности – «будит» в человеке сатанинское, преходящее и темное его «Я». Мудрый человек должен обуздывать свою плоть, раздираемую страстями и успокаивать бури в море чувств, дабы достичь мира и спокойствия в душе и сердце. «Что ли же есть сей дух разума и дух крепости, еще не царствие божие, обуздывающее и управляющее скотския наши прихоти, дабы повинулся духу и, шествуя царственным, сиречь средним путем, не расточали столы своя по пагубным крайностям и превратностям», – говорит Г. Сковорода в своем «Толковании Плутарха о тишине сердца» [2, с. 203]. (Интересно, что «средний путь» Сковороды очень схож с Благородным Срединным Путем Будды, ведущем к нирване – затуханию, угасанию эмоций, абсолютному покою, спокойствию. А образ духа, обуздывающего и управляющего прихотями, описанный Сковородой, вызывает в памяти аналогичный образ из ''Бхагават-гиты'', где тело уподобляется колеснице, разум – вознице этой колесницы, а ум – вожжам, с помощью которых разум управляет чувствами – конями).
Каким же образом человек может раскрыть и укрепить в себе мудрое, чистое сердце, божественное «Я»? Г. Сковорода считает, и это точка зрения очень близка мне, что прежде всего человек должен культивировать в себе чувство благородности за все (см.: «Благодарный Еродий»), которое приводит к радостному и светлому состоянию души. Философ отмечает, что глупый человек в любых обстоятельствах всегда найдет чем быть недовольным, все ему мало, а отсюда – «сумерки» души, уныние, страдание и т.п. «Из неблагодарности уныние, тоска и жажда, из жажды – зависть, из зависти – лесть, хищение, татьба, кровопролитие и вся беззаконий бездна. В бездне же сей царствует вечная печаль, смущение, отчаяние и с неусыпным червием удка, увязшая в сердце. Сим образом живет весь мир» [2, с. 109].
Мудрый же человек, напротив, всегда найдет за что благодарить Бога и судьбу и поэтому сердце его чисто и радостно, излучая божественный Свет. «Колико способствует спокойствию благодарность! Должно же чувствовать с радостию и самая простая сия божия благодеяния, а именно: что мы живы, что здоровы, что солнце нас освещает, что мирное, а не военное время, что не слышно нигде бунтов, что земледелы спокойно пашут,… что наконец, волю имеем говорить, молчать, дела делать, покоиться» [2, с. 208]. Духовный человек даже в самой тяжелой ситуации находит в себе силы поблагодарить Бога за выпавшее на его долю испытание.
Есть вера и есть доверие к Богу. Недовольство и претензии к кому-либо и чему-либо есть недоверие и претензии к Богу, ибо на все воля Божья, более того, что ни делается, то к лучшему (Богу виднее что для нас лучше). Кроме того, страдание опускают человека в глубину колодца своего «Я», «глубинное сердце», в котором происходит соприкосновение с Божеством и познание как своего сокровенного, истинного «Я», так и мира. Часто именно в страданиях просыпается религиозность и, как следствие этого, одно из важнейших качеств духовной личности – совесть, возникает потребность в покаянии, ведущим к очищению души и духа человека, его «Я». Человек становится духовно выше, душевно чище и ближе к Богу.
Идти к Богу можно через страдание, боль, испытания, но встретиться с Ним можно только через любовь и радость. Нельзя не согласится с Вышеславцевым, что «любовь есть настоящая сущность личности» [2, с. 71] и потеря способности любить ведет к деградации и духовному умиранию личности, ее сокровенного «Я».
Вспомним роман Дж. Оруэла «1984». Герой романа предает свою любимую, тем самым убивает свою любовь к ней и умирает как личность. Ибо предательство любви ведет к «смерти» сердца – сокровенного центра и ядра личности, ее «Я». И «склероз сердца» (Вышеславцев), который поразил современное человечество ведет к превращению людей в стадных, безличностных индивидов, «дикообразов». Эти «дикообразы», как мметко заметил А. Шопенгауэр, обречены на «вымерзание», так как чем больше они прижимаются друг к другу, чтобы согреться, тем больше ранят друг друга своими иголками. И согреть их, дать тепло душе человеческой может лишь сердце, наполненное любовью к Богу и всем творениям Творца.
Сердце – центр любви, центр личности и ее «Я». Но любовь, эрос – это творческий порыв и прорыв сквозь все границы, это самотрансцеденция человека. Поэтому в сердце – центр творчества, которое немыслимо без свободы. «Самость, душа есть не только созерцание идей, но и Эрос, т.е. устремление, творческий порыв, рождение в красоте, любовь, – утверждает Вышеславцев. – Эрос творит, творчески избирает, любит или ненавидит, говорит да или нет, он всегда свободен, ибо любовь есть всегда свободное избрание и свободное изволение» [1, с. 84].
Свобода – высший дар Бога. В творчестве, любви, свободе состоит истинное, бого-подобие человека. Более того, как отмечал Н. Бердяев, свобода даже выше Бога, ибо и Бог свободен.
Трагедия современной цивилизации состоит в том, что все больше становится людей лишенных глубины, духовности, не только не стремящихся к творчеству, любви, свободе, но и не помышляющие о них (в лучшем случае «думающие о» или «говорящих о» них). Поэтому я полностью согласна с Вышеславцевым, что «отнять свободу, этот дар богоподобия, означало бы уничтожить всякую заслугу, всякий героизм, всякую святость, всякое творчество, одним словом, уничтожить личность и духовность как высшую ступень в иерархии ценностей» [1, с. 83]. А злая, разрушительная свобода? – спросите вы. Это уже «геростратовая духовность» (как я ее называю), но об этом особый и отдельный разговор.
Литература:
1. Вышеславцев Б.П. Сердце в христианской и индийской мистике // Вопросы философии, 1990, № 4. – С. 62–88.
2. Сковорода Г.С. Повне зібрання творів. – Т. 2. – К., 1973.
[1] Бог, ощутимый сердцем (фр.)
|
