Лики духовности

Все суета! (Екклезиаст)

Сегодня наше общество охвачено тем состоянием тревоги, которое М.Хайдеггер еще в 20-х годах ХХ века охарактеризовал как страх и  ужас. Страх перед будущим и ужас перед настоящим. Этот страх и ужас порождены сегодняшним материальным (экономическим) бытием, которое гнетет и давит на психику, порождая облако злости и отчаяния, поглощающее всех нас.

Человеческое, духовное в человеке, вытравливаемое в течение многих десятилетий, низведено до животного, физиологического тела. Весь человек, по сути, свелся к телу и его потребностям. Ощущение беспросветности в материальной сфере порождает у такого человека ощущение беспросветности и бессмысленности жизни. Одним из господствующих становится состояние экзистенциальной фрустрации. Ценностный мир человека, ценностная ориентация, задаваемая социумом извне, разрушается вместе с крушением социальной иерархии ценностей. Потеря веры в гуманные идеалы и светлое будущее, веры в высшие ценности ведет к потере веры в себя, свои силы.

Наблюдаемая  в нашем обществе ярко выраженная тенденция ориентации на Запад, постоянное соотнесение культуры и цивилизации нашей страны c «чистым Западом» лишь усугубляет беспросветность бытия, ибо еще более «оматериализовывает», овеществляет человека. Наш народ– это не только Запад, но и Восток, это не только «ratio», но и «irratio», не только тело, но и дух, который несводим лишь к ментальности. Впитав в себя культуру Запада и Востока, мы стали совершенно самобытной и уникальной нацией, обладающей огромным духовным потенциалом.

Абсурд, царящий в нашем обществе, является лишь отражением того мира абсурда, в котором человечество уже давно живет, теория которого была блестяще разработана А. Камю более полувека назад. Не надо бояться этого мира абсурда, лучше попробуем осмыслить его и подумаем, как нам жить в нем, как выйти из тупикового состояния, охватившего большую часть населения. Да, побег из данного (нашего) общества – это  путь выхода из тупика, в котором сегодня находится наше общество. Но единственный ли и наилучший? На мой взгляд, нет. Ибо бегство от экономического абсурда не означает бегство от духовного абсурда, охватившего большую часть человечества, и, прежде всего, цивилизованный мир.

«Житейские», материальные блага, которые мы сегодня стремимся обрести, не несут света ни душе, ни сердцу, ни духу человеческому, а порождают лишь неутомимую жажду все большего и большего обогащения, роскоши, комфорта и т. д. Парадокс заключается в том, что чем больше мы обретаем благ жизни, тем больше наша неудовлетворенность ею, тем больше духовная пустота.  Материальные блага, как мышь, вгрызаются в душу человеческую и выгрызают из нее все больше и больше, оставляя, в конце концов, пустоту, разочарование  в жизни, ощущение ее осмысленности. И у роковой черты жизни, на границе бытия и небытия, жизни и смерти человек видит, что материальное, физическое не  исчерпывает его существа, что радости не тела, но духа –  высшие радости жизни. Но пути назад уже нет, жизнь прожита, прожита бесследно, ибо «телесная» жизнь кончается с гибелью тела, не оставляя следа среди живых.

Стремление к радости тела, любви, комфорту и даже роскоши не является, на мой взгляд, греховным. Я не сторонница аскетизма. Но ведущей интенцией человеческого бытия, высшим его смыслом представляется духовное, а не материальное обогащение. Материальное должно рассматриваться как средство для духовного, но никогда не как цель.

В Евангелии говорится: «Удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царство Божие» (Мф. 19: 24). Если рассматривать Царство Божие как царство Духа, духовного и духовности, то становится ясной эта глубокая евангельская мысль: царство Духа открывается для духовного, а не телесного человека. Тело человека умирает со смертью, дух его живет вечно. Богатства и материальные блага преходящи. Добро, Истина и Красота, воплощенные в делах, устремлениях и даже мыслях, в свершениях науки и совершенствах искусства, вечны.

В духовном творчестве человек приобщается к вечному и черпает силы для новых свершений. Творя культуру, человек творит себя. Отдавая, получает. Будучи способен к эмпатии, обретает симпатию и любовь. Общение с людьми (причем, не общение как коммуникация, обмен информацией, а общение как общение душ, глубинное проникновение), искусством, миром культуры наполняет внутренний мир человека, проникает в него, делая человеком инаковым и приобщенным к вечности. «Духовная пища» творит уникальность, она воспринимается неповторимо и неповторимо отдается. Человеческий дух есть субъективность,  ядро которого – «Я».

Рассуждения о соотношении физического (телесного) и духовного в человеке приводят к мысли о возможности существования трех стадий или трех уровней духовно-телесного взаимодействия.

П е р в ы й   у р о в е н ь.  Телесное властвует над духовным. Человек – раб «живота» и его прихотей. Муки «живота» поглощают все заботы человека, застилают перед ним весь духовный небосвод. Радость «живота» становится целью и радостью жизни. Это материальный (физический, стадный) человек.

В т о р о й   у р о в е н ь. Духовное и телесное находятся в динамическом равновесии. Радость духа есть радость тела и наоборот. В условиях комфорта, т.е. обоюдной «радости», человек ощущает себя счастливым. Его духовный небосвод чист и безоблачен. Но стоит на этом небосводе появиться туче  или даже облаку, и гармония распадается в прах. Дух и тело страдают. Материальное бытие человека, не обеспечивающее его нормального существования (отсутствие необходимых цивилизованному человеку материальных благ), ведет к неудовлетворенности духа, который хотя и ценит духовную пищу выше материальной, рассматривая тело лишь как вместилище духа, но, будучи еще зависим от тела и его «настроения», не может свободно и радостно «дышать», камень бремени материальных невзгод давит и душит его. С другой стороны, такому человеку трудно «дышать» и при наличии материальных благ, но отсутствии духовных, духовности.

Так как в реальной жизни состояние подвижного равновесия духовного и телесного, материальных и духовных благ очень редко и кратковременно то большая часть жизни этого человека находится в состоянии различных степеней  неудовлетворенности. Выход из этих состояний возможен, на мой взгляд, лишь при решении для себя следующих вопросов. Где граница комфорта и дискомфорта? Какое материальное бытие является удовлетворительным для духа? И, наконец, весьма прозаический, но многозначный вопрос: много ли человеку надо? И если много, то чего: материальных или духовных благ? Попытка ответить на эти вопросы может привести человека к третьему уровню соотношения в нем духовного и телесного.

Т р е т и й  у р о в е н ь. Дух властвует над плотью. Человек перестал быть рабом телесности и материальности. Он может управлять не только своими эмоциями, чувствами и страстями, становясь хозяином в собственном доме, но и своими физиологическими процессами, обретает способность повелевать ими и «уходить» из мира сего, пребывая в нем, уходить от частностей и наслоений, от привходящих случайностей с целью постижения сущего мира, сущего нашего бытия, сущего существования человеческого, отличать истину от Истины и стремиться к последней. Это есть духовная личность, чье  «Я» творит себя из себя и космоса, черпая из мира природы  и социума лишь то, что «Я» считает необходимым для самотворчества, обретая абсолютную ответственность перед своим  «Я­­» перед человечеством, перед Космосом.

Имея духовную интенцию, эта личность не «уходит» от предметного, вещного мира, но взаимодействие с последним носит у нее человеческий, а не вещественный характер. Человек физический видит в предметах прежде всего физические тела, вещи и соотносит свою деятельность с законами функционирования, характерными для  данной вещи в условиях данного времени и общества. И чем больше предметная устремленность такого человека, тем больше его порабощают эти законы, становясь господами над людьми. Человек духовный, живя в предметном мире, видит и ощущает в предметах их творцов – людей, культурные пласты и эпохи. Для него жизнь в предметном мире есть человеческая жизнь, закодированная в вещах, есть жизнь в культуре, ее смыслах и значениях.

Наиболее ярко этот феномен проявляется в искусстве. Бессмертие и уникальность шедевров искусства – это проявление духа и души творца, воплотившего душу в своих творениях. Видение в искусстве всего лишь отражения действительности «убивает» его и его творца. Искусство не отражение (подражание), а творение, духовоплощение. Искусство-отражение – предметно, искусство-духовоплощение – духовно. Общение с первым опредмечивает реципиента, общение со вторым – одухотворяет.

Вдохновение рождает дух, а не материя. Богатства, материальные блага рождают суету. И даже достигнув богатства и величия Соломона, придем мы перед смертью к выводу, что «Всё суета!», кроме духовного, которое есть смысл и высшая ценность в нашем бытии.

Духовные ценности как бы направляют жизнь человеческую вперед и вверх. Субъективное время духовного человека ориентировано в будущее и наполнено прошлым и настоящим, образуя «сплетение интенциональностей» (Мерло-Понти), оно пульсирует, то, растягивая миг до бесконечности, то сжимая день или ночь в миг, наполненный высшим человеческим смыслом и значением. Такой миг личности, в котором воплотились высшие человеческие ценности, принадлежат уже не только личности, но и человечеству, Космосу, принадлежит вечности. Жизнь телесного, физического человека идет не вперед, а назад и вниз (его «давят», «придавливают» тяготы, тяжесть повседневности, в которой он растворяется) и напоминает движение человека, идущего по конвейеру в противоположную движению сторону, образуя феномен «убегающего времени». Вещи стареют, человек стареет, время уходит, жизнь уходит, причем все быстрее, быстрее и быстрее… к смерти. И человек телесный считает, что этого изменить нельзя.

Для духовного человека нет ничего невозможного, ибо, будучи приобщенным к вечному, Духу, Богу, он черпает свои силы в вере в то, что для Бога все возможно, а следовательно, и для человека, приобщенного к Нему. Эта вера расширяет границы человеческих возможностей, помогает человеку в самых экстремальных жизненных ситуациях. Эта вера рождает энергию для преодоления всех преград и невзгод для достижения поставленных целей. Человек из игрушки внешних социальных ситуаций и коллизий превращается в борца за свое счастье и счастье других, близких ему людей (близких не только по плоти, но и по духу). Более того, жизнь духовного человека пронизана интенцией на «Ты», «л и ц о  д р у г о г о» (Ухтомский),ему свойственна другодоминантность. Принцип его бытия «Я- для – ты», «Я - для - человечества».

В современном мире прочно укоренился «закон социализации», согласно которому зрелая личность есть социализированная личность, успешно умеющая играть задаваемые социумом роли. Из этого закона делается вывод о зависимости человека и его развития от развития общества. Внедрение в сознание людей этого вывода деформирует сознание, превращает его в «частичное сознание», когда индивид осознает себя лишь как часть социума и различных его общностей. Рассуждения типа: цивилизованное общество – цивилизованный человек, культурное общество – культурный человек, варварское общество – человек-варвар, широко распространенные и культивируемые как на Западе, так и в нашей стране, «закрывают», ограничивают сознание рамками социума, «сажают» дух человеческий в клетку социума, превращают человека в пассивного, стадного индивида.

Культ социума есть культ частичного, усредненного человека. Человек как целостность есть биосоциодуховное существо. И хотя тело и дух человека связанны с социумом, но последний является лишь средой и атмосферой, благоприятно либо не благоприятно воздействующей на них. Социальная атмосфера может душить дух или способствовать его  расцвету, но сам человек не становится от этого без-дыханным, без-духовным. Более того, зло необходимо для человека, являясь испытанием его духа. Экстремальные жизненные ситуации есть ситуации, в которых человек постигает свое истинное «Я», дремлющее иногда в более благоприятных ситуациях. Поэтому зло может быть благом и часто путь к спасению лежит именно через Голгофу. И невзгоды и злобо-дневность бытия так же необходимы для самоосуществления, как радости жизни.

Сегодня мы вновь перелистываем страницы нашей истории, вчитываясь и перечитывая их, пытаясь ответить на вопросы: кто же мы и какие мы? Как нам жить сегодня и что нас ждет в будущем? И вновь, как и семьдесят лет назад, происходит крушение до основания всего «старого мира» с целью построения нового. Вновь звучат декларации о социальной детерминации личности, о необходимости строительства общества «социального благоденствия», формирования цивилизованной личности. Вновь и вновь звучат слова о варварстве и бескультурье нашей страны. Вслушаемся и вдумаемся во всепроисходящее, не слышали ли мы все это уже раньше, на заре «строительства социализма»?

«Не судите, да не судимы будете» (Мф. 7: 1) гласит Евангелие. Крушение всех идолов и идеалов, низвержение всех святынь, презрение к своей стране и ее истории наносит страшную рану духу человеческому, разрушает его. Злость и ненависть лишь увеличивают количество зла на Земле. Злость, страх и ненависть – это силы отталкивания, увеличение которых ведет к все большим потрясениям и разрушениям. Противостоять хаосу, абсурду, злости и разрушению, спасти мир, человечество и Космос, принести свет и радость душе способна лишь любовь как космическая сила притяжения и созидания.

Реальная действительность порой создает жестокие испытания нашей любви, испытания нашей способности любить все и всех. Трудно, а иногда, нам кажется, невозможно любить определенных людей. Как любить изверга, растерзавшего ребенка псами? – мучительно думал Ф.Достоевский. Как любить садиста и рецидивиста? Как, наконец, любить людей, которые мне не нравятся, и которых я презираю? И здесь, на мой взгляд, помочь должен не ум, а сердце, полное любви ко всему на Земле.

Людей можно любить за то, что в с е  м ы  л ю д и, и если подобный уничтожает подобного, то это ведет к вымиранию вида. Духовное уничтожение – к духовному вымиранию, физическое уничтожение – к физическому вымиранию. И бытие человеческое в современном мире становится невыносимым бременем, если человек растворился в мире зла и потерял способность любить, если человек не способен в мире абсурда найти сам свой высший смысл и ценность, постичь духовную радость бытия земного, понять, что величайшее благо на Земле – это жизнь.